Однако скорее всего речь идет о политике, причем глобальной, мировой. Категорический императив мировой истории по отношению к Востоку и прежде всего к Индии состоял в ее неизбежной и необходимой европеизации. К сожалению глобальные исторические сдвиги на сегодняшнем уровне развития человечества никогда не происходят без крови, жертв и насилия. Обыденная человеческая логика совершенно закономерно протестует против той цены, которую той или иной стране и народу приходится платить за реализацию крупномасштабных исторических императивов. Именно так произошло с оценкой похода Надира-шаха в Индию, имевшего место в 1739 году. Тот же Д. Неру в упомянутой книге «Взгляд на всемирную историю» писал по этому поводу следующее:

«Внезапно с северо-запада на Индию напал государь-авантюрист; после массовых убийств и ограблений он удалился, увозя несметные сокровища. Это был Надир-шах, провозгласивший себя правителем Персии. Он увез с собой также знаменитый Павлиний трон, изготовленный по повелению Шах-Джахана. Это ужасное бедствие произошло в 1739 году, и Северная Индия была повержена. Надир-шах расширил свои владения до самого Инда. Таким образом, Афганистан оказался оторванным от Индии. Со времен «Махабхараты» и Гандхары на протяжении всей индийской истории Афганистан был самым тесным образом связан с Индией. Теперь эта связь прекратилась» (с. 75).

Тем не менее это событие было одним из ключевых в истории Востока в XVIII веке. Сам не ведая того, своим захватом Индии персидский диктатор готовил почву для ее европеизации, жестокой, но в конечном счете необходимой и для самой Ариаварты, и для всего мира. После торговли, война была вторым по значимости фактором, способствовавшим распространению одной культуры на территории другой. Разгромив превосходящие по численности войска Мухаммед-шаха во время битвы при Карнаке в феврале 1739 года, Надир-шах двинулся на Дели и овладел столицей. После этого он установил контроль над значительной частью территории Делийской империи и захватил огромные богатства династии Моголов, что позволило на несколько лет вперед освободить все исконно иранские земли от налога в казну. Но самое интересное — та политика, которую стал вести победитель на побежденной территории. Историческая практика показывает, что победа становится окончательной лишь в том случае, если победитель не добивает жертву до конца и, напротив, хотя бы частично подчиняется законам побежденного пространства. Для Индии всегда была характерна веротерпимость. И Надир-шах сделался веротерпимым по отношению к целому спектру конфессий, распространенных в ту эпоху — к иудеям, христианам, шиитам и даже зороастрийцам, традиционно подвергавшимся гонениям. Он начал проводить эффективную земельную реформу, заключавшуюся в увеличении государственных земель за счет сокращения доли вложений кызылбашской знати, основал мягкую налоговую систему, стимулировал внешнюю и внутреннюю торговлю страны.

Данные действия Надир-шаха позволяют предположить, что около него был опытный советчик и консультант, смягчавший его вздорный характер и склонность к непродуманным авантюрам. Если бы эта политика продолжилась, она сулила бы благоденствие Персии и прекращение междуусобиц в Индии, что в конечном счете могло бы остановить или по крайней мере сделать менее болезненным процесс европеизации страны. Однако от личности в истории кое-что зависит. Потерпев несколько военных неудач, последовавших после ряда авантюр, в которые Надир-шах ввязался из-за алчности и самомнения, он озлобился, впал в подозрительность, пошел на откровенно непопулярные меры и резко взвинтил налоги. Сен-Жермена, увы, рядом уже не было, он сделал все, что мог, и уехал в Европу, где его ждали иные неотложные дела. А Надир-шах, прибегнув к жестоким репрессиям после бурных восстаний в провинции, ослепив собственного сына и казнив 50 вельмож только за то, что они были свидетелями ослепления, вызвал гнев как со стороны простого народа, так и со стороны местных аристократов и своего окружения и был убит заговорщиками. Таким образом, всего за несколько лет две некогда великие империи рухнули, как карточные домики.

В чем же состояла истинная миссия Сен-Жермена — в активной подготовке исторически неизбежной европеизации Востока, в стремлении смягчить болезненные последствия такой европеизации, облагораживая и просвещая восточного деспота Надир-шаха, или же в попытке объединить восточные государства, чтобы они противостояли натиску западной цивилизации или, по крайней мере, сумели воспользоваться последствиями европейской экспансии в собственных целях? Едва ли можно исчерпывающим образом ответить на этот вопрос, но в любом случае очевидно, что Сен-Жерменом двигало желание помочь сохранению равновесия между Востоком и Западом. В точности так же сложно сказать, была ли его попытка неудачной или он преследовал какие-то иные цели, которые все же были осуществлены. Вполне возможно, что граф убедился в невозможности возрождения Востока в данный исторический момент и потому последовал в Европу, куда опять начал смещаться центр исторических событий и где энергия западных цивилизации вновь замкнулась сама на себя, и потому засверкали сполохи будущих великих потрясений.

СЕН-ЖЕРМЕН И ГЕНЕРАЛ КЛАЙВ

Чем занимался граф Сен-Жермен в Европе в последующие 10-12 лет с 1743 по 1755 год? Известно, что он находился при дворе Людовика XV, то есть в одном из центров будущего противостояния и борьбы между Парижем и Лондоном, которая через какое-то время вновь вспыхнула на территории Индии. За это время он подружился с королем и стал его доверенным лицом, выполнявшим прямые дипломатические поручения и участвовавшим в сложнейших политических гамбитах тогдашней Европы. Об этом следует рассказать отдельно, тем более, что многие перипетии большой европейской политики, относящиеся примерно к 1760-1761 году, отражены в приложении к данному изданию. А пока провидение выносит графа снова на Восток, в Индию, где начинается новый виток войны между старыми соперниками. Англичане теснили французов, уничтожив города Чандернагор и Пондишери. Во главе английских войск стоял генерал Роберт Клайв барон де Пласси, считавшийся основателем власти Альбиона в Индии. В Англии он был настолько почитаемым человеком, что его называли Clive of India. Д. Неру писал о нем следующее: «Такой решительный человек нашелся в лице англичанина Клайва, которым так восхищаются его земляки как великим строителем империи. Его личность и дела являются иллюстрацией к тому, как создаются империи. Он был человеком, любящим риск, предприимчивым, безмерно алчным; добиваясь своего он не останавливался даже перед подлогом или прямой ложью» («Взгляд на всемирную историю», с. 77).

Клайву в Индии пришлось постоянно сталкиваться с противодействием французов, которые стремились посадить на престол своего ставленника. Это позволило бы им установить контроль над огромной индийской территорией. На рубеже пятидесятых годов XVIII столетия французскую армию возглавлял талантливый стратег и тонкий политик Дюпле. Ему удалось благодаря хитрости и подкупу привести к власти лояльных для Франции правителей: назима Музаффара-Джанга и Наваба крепости Аркот Чанду Сахиба. Кроме того, Дюпле имел прекрасных заместителей, в частности генерала де Бюсси, яркая звезда которого взошла после смерти Дюпле и который с успехом продолжил политику предшественника. Это привело к тому, что к середине пятидесятых годов столетия французы контролировали большую часть территорий полуострова Индостан. Англичане имели земли значительно меньше.