СТРАТЕГИЯ СЕН-ЖЕРМЕНА И ПРОБЛЕМА НАИЛУЧШЕГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА

Однако стратегия, осуществляемая Сен-Жерменом, не связывалась напрямую ни с одним, даже самым совершенным земным орденом, с его конкретной программой и проводимой им политикой. Посвятительный градус и геополитическое чувствознание графа значительно превосходили все мыслимые человеческие возможности. Воистину, он был целым человеком-государством. При этом он легко менял формы и характер своей деятельности, если этого требовала бесконечно меняющаяся историческая обстановка. Но при всех изменениях исторических лиц, государств и обстоятельств, на которые граф делал ставку, он сохранял преемственность в основной линии действий. Наполеон отличался от Людовика XVI по всем позициям, за исключением главного общего основания: он был самодержцем и властителем страны, только гораздо более крупным и ярким. Сен-Жермен никогда не был безответственным либералом, верящим в иллюзии и фетиши вроде ничем не ограниченной свободы. Потому он поддерживал Наполеона, ибо легитимность власти императора носила отпечаток священности, которую ощущал каждый, кто сталкивался с ним, и испытывал бессознательный трепет от присутствия лучей Иерархии в его ауре. Другой причиной поддержки Наполеона со стороны Сен-Жермена было отношение императора к праву: каким бы самодержцем он ни был, все равно он стремился подвести под свою власть серьезную законодательную базу. Гражданские права и свободы человека, несмотря на свою эфемерную половинчатую природу, являются необходимой ступенью эволюции на сегодняшнем уровне развития человечества. Знаменитый кодекс Наполеона явился таким эволюционным шагом в совершенствовании правосознания европейцев и был значительный завоеванием по сравнению с правовым беспределом абсолютизма. Бонапарт, согласившийся, под влиянием высших сил, хотя бы в законодательно-теоретическом плане ограничить свою по сути безграничную власть рамками закона, сделал то, что должен был сделать Людовик XVI, отказавшийся принять предложения Сен-Жермена и пойти на реформы.

Сен-Жермена в его деятельности, как можно видеть на протяжении веков, интересовала проблема власти. Вначале он поддерживал законную династию, несмотря на ее очевидную слабость, затем, когда она стала совершать ошибки, — сделал ставку на образование другого династического принципа власти, при котором мощная земная личность, способная решать крупные исторические задачи, получает посвящение или поддержку от Высших Сил, выступающих как Иерархия Учителей Света. Сила такой земной личности должна поглощать и объединять все разнородные общественные силы. Сам Сен-Жермен имел подобную силу, позволяющую ему властвовать над людьми, считающимися вершителями исторических судеб континента. Разумеется, его власть была незримой и основанной на принципе свободной воли. Сен-Жермен передал свою силу Бонапарту и поддерживал императора до тех пор, пока его деятельность совпадала с Планом Планетарной Эволюции, то есть до тех пор, пока Наполеон был «лучшим человеком» для Франции, идеальным инструментом для осуществления этого плана. Принцип власти, утверждаемой Сен-Жерменом, основывался на том, что эта власть должна принадлежать лучшим людям государства, чей авторитет, сила и способности признаются всеми. Здесь возникает законный вопрос, при попытках разрешения который было сломано немало копий: а каковы критерии принадлежности к лучшим людям соискателя или претендента на трон? Правда, в случае с Наполеоном ответ на этот вопрос очевиден: подавляющее большинство людей, включая его противников, признавали его бесспорное превосходство над всеми возможными кандидатами на престол. Личная сила и харизма Бонапарта, дарованная ему Провидением, во много раз превосходила силу других людей и была прямым основанием для власти — как в смысле прихода к ней, так и в смысле ее последующего удержания. По форме это была власть, наиболее подходящая для своего времени, — конституционная монархия, предполагающая присутствие сакральной личности, духовного вождя нации. Основной проблемой в подобного рода империях было отсутствие совершенных механизмов передачи власти, т. е. возникало впечатление, что государство создано под одного человека.

Во всех случаях Сен-Жермен исходил из того, что такая власть зиждется на двух краеугольных камнях — поддержке со стороны Высших Сил и согласии свободной воли народа, выбирающего правителя на основании существующих в государстве законов. В случае невозможности прихода лучших людей законным путем по причине того, что правящие классы, представляющие собой неприкрытое зло, яростно сопротивляется такому сценарию событий, Сен-Жермен допускал свержение подобных правителей, но только в случае, если переворот происходил бескровно по принципу «наименьшего зла». Ярким примером такого переворота было восшествие Екатерины Великой на русский престол.

Все это позволяет сделать вывод, что граф не был человеком, «зацикленным» на идее монархии и исключительно аристократических форм правления. Его активность отнюдь не сводилась к поддержке Сионского Приората. Пример с Наполеоном показывает, что его интересовала сущность, а не пустая форма, реальная высокоэффективное управление государством, а не парадные монархические оболочки, как это было в случае с реставрацией Бурбонов. Сен-Жермен представлял собой пример не только духовного наставника политиков, обеспокоенного моральными критериями власти, но и прагматичного геополитика с необыкновенно гибким сознанием, разделяющего принцип эволюционной целесообразности. Потому он далеко не всегда поддерживал аристократию в ее попытках влиять на монархов. Так, он пытался предотвратить гибель шведского короля Густава III (1746-1792), во время которого страна добилась высокого взлета культуры и духовности, сочетавшегося с расцветом гражданских свобод (все это получило название Шведского Просвещения). Однако реформы, проводимые северным королем, не ограничивались смягчением цензуры для печати и введением свободной торговли, но были направлены прежде всего на укрепление монархии и государства, что ущемляло слишком самостоятельную аристократию. Чтобы спасти страну и поддержать Густава III, Сен-Жермен покидает пылающую в огне революции Францию и специально приезжает в Швецию, где ему удалось отсрочить приговор истории еще на три года до марта 1792 года, до рокового смертельного выстрела, остановившего жизнь замечательного скандинавского правителя.

К КАКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ПРИНАДЛЕЖАЛ ГРАФ?

Поль Шакорнак совершенно справедливо ставит вопрос: к какой организации принадлежал граф и что она собой представляет? Если он в чистом виде не был ни тамплиером, ни розенкрейцером, ни масоном, ни католиком (хотя в какой-то степени все же был), то кто же он? Тайный агент одновременно нескольких разведок, спецслужб или дипломатических мнений мира? Едва ли это выглядит правдоподобно для такого крупного исторического игрока, которым был граф. К тому же двойные и тройные агенты обычно подлежат разоблачению и вообще плохо кончают, а здесь ни одна из враждебных и противодействующих ему сторон ни разу не схватила его за руку, не сумела найти за ним ничего неблаговидного и не втянула его ни в один скандал. Чтобы не гадать на кофейной гуще, вместо догадок и ничем не подкрепленных прогнозов лучше всего обратиться к тем немногочисленным сведениям и намекам, которые оставил сам Сен-Жермен. Они дают ключ к пониманию источника его сокровенной миссии. В ответ на просьбу графини д’Адемар предотвратить гибель государства, граф отвечает:

«Я писал Вам уже о том, что не могу ничего сделать, ибо руки мои связаны более сильным, нежели я сам. Существуют времена, когда укрытия найти невозможно, ибо Он приказал, и воля Его должна быть исполнена» (И. Купер-Оукли «Сен-Жермен. Тайны королей», с. 76).