Второй загадкой, вызывавшей жгучее любопытство современников, так и не получивших удовлетворяющее их объяснение, были колоссальные связи графа с сильными мира сего, его высокая «проходимость» во все лучшие дома, дворы и кабинеты Европы, его тесное знакомство с королями, принцами, министрами, сановными вельможами, политическими деятелями. Наиболее странным казалось то, что он был постоянно вовлечен в многочисленные контакты и непонятные дела с высшим светом, при этом не занимая никакого официального поста и не имея никакой просматриваемой персональной ангажированности и постоянного поручения от какого-либо конкретного короля или правителя. Его приоритеты довольно часто менялись, и любому постороннему взгляду попросту невозможно постичь внутренней логики всех этих метаморфоз. Какая сила позволяла ему свободно открывать двери всех роскошных дворцов, замков и домов Англии, Франции, Швеции, Голландии, России? Одного графского титула, приобретенного при неизвестных обстоятельствах, здесь явно недостаточно.

Третья загадка — это непонятное происхождение графа. В данном издании приводится несколько версий, бытовавших как в те далекие времена века Просвещения, так и в современной «сен-жерменистике». Для тогдашнего человека, принадлежащего к аристократической среде, вопрос происхождения, генеалогии и корней — это едва ли не основной вопрос бытия. Поэтому, когда люди сталкивались не только с таинственной судьбой и жизнью человека, но и с его таинственным происхождением, их недовольство, смешанное с жгучим любопытством, лишь возрастало, тем более, что Сен-Жермен любил для решения стоящих перед ним задач нередко менять имена и титулы.

Четвертая загадка была связана с денежным вопросом, всегда волновавшим человека, особенно если это деньги в кошельке ближнего. Откуда у графа были столь большие средства, чтобы поддерживать высокий материальный уровень жизни, необходимый для великосветских контактов, открывать магазины, лавки, мануфактуры, научные лаборатории, небольшие фабрики для нескольких видов производств? Обывателям не были известны документы, подтверждающие факт получения большого наследства от знатных родителей и родственников. Все это вызывало дополнительный ажиотаж у недоброжелателей и сплетников и побуждало их строить самые невероятные домыслы.

Пятая загадка касалась необыкновенной образованности и знаний, демонстрируемых графом без каких бы то ни было специальных усилий и желания произвести впечатление. Возникали вопросы: где и когда Сен-Жермен получил свое образование и как сумел приобрести обширные знания, охватывающие и гуманитарные, и технические, и другие сферы и области бытия? Среди них — знание многих языков, занятия разнообразными искусствами (живописью, музыкой, литературой), научные исследования, техническое изобретательство самого широкого профиля, алхимические опыты. Изучение чисто земной канвы жизненного пути графа не позволяет всерьез объяснить природу его необычайной образованности, поскольку те учебные заведения, где он, согласно биографическим сведениям, получал образование, таковой обеспечить не могли. У людей возникало ощущение, что он с этими знаниями уже родился. Представитель века энциклопедистов, он был, может быть, наиболее универсальным среди них, причем его кардинальное отличие от других гениев столетия состояло в том, что его знания не были простой теорией или чисто умственной философией, но почти всегда воплощались в открытия, технические изобретения, практические действия.

Шестая загадка в каком-то смысле является продолжением пятой и предполагает ответить на вопрос о природе многочисленных сил и способностей Сен-Жермена, среди которых следует отметить целительные силы, ясновидение, пророческий дар, искусство омоложения, необыкновенную память, расширенное сознание и тренированное внимание, позволяющее свободно писать двумя руками на разные темы, владение каллиграфическим опытом, музыкальные и художественные таланты, умение вести несколько разговоров одновременно. Откуда у него проявились эти оккультные силы, как он использует их по отношению к миру, не колдун ли он — среди его многочисленных способностей особо следует отметить гений технического изобретательства, присущий графу и не оставшийся незамеченным среди современников. При этом он был одинаково успешен как в сохранении и применении искусства древних ремесел и умений (например, в умении увеличивать объем, очищать и улучшать свойства драгоценных камней), так и в создании новых технических устройств и приборов (например, в открытии особых методов обработки материалов с их практическим внедрением в производство). Есть глухие намеки на то, что Сен-Жермен инициировал и более глобальные технические открытия и усовершенствования, связанные с появлением поездов и пароходов. Но если подобная информация скорее всего покажется недостоверной, то тогда можно обратиться к другим свидетельствам. Граф Макс Ламбергский писал в 1775 году о том, что он видел разработанную Сен-Жерменом и весьма успешно работающую прялку, на которой образуются сразу две нити, но этот механизм требует раздвоения внимания и одновременного наблюдения человека за этими процессами. (Кстати, сам Сен-Жермен обладал необыкновенно тренированным вниманием, расширенным сознанием, способным фиксировать одновременно несколько дел, которыми он занимался). Автор с сожалением отмечает, что люди пока по состоянию своего сознания и способностей не могут работать за этим станком. Этот пример красноречиво говорит, что еще тогда, на заре технической революции, Сен-Жермен пытался направить прогресс по пути развития внутренних способностей самого человека, а не за счет экстенсивного усовершенствования механизмов, лишь впоследствии обнаружившего свою гибельную природу — вот что интересовало противников графа, панически боявшихся мистицизма.

И, наконец, седьмая загадка (хотя при желании можно найти еще и другие) состоит в политической направленности многих инициатив и миссий Сен-Жермена. Постороннему взгляду совершенно непонятна вся сложная система политических связей, приоритетов и многоходовых комбинаций, в которых был задействован граф. Иногда казалось, что он играет сразу несколько партий и сражается по обе стороны баррикад: нередко можно было видеть, как он одновременно помогал двум противоборствующим силам. То он служит Франции, то оказывает помощь Англии, то поддерживает Пруссию, то взаимодействует со Швейцарией или Австрией, то посещает Россию. Правда, разглядеть его сложную игру и стратегию было почти невозможно, однако загадочное и противоречивое поведение графа вызывало множество подозрений, слухов и пересудов. Порой следовали обвинения в шпионаже.

Кто догадывался, а кто просто ощущал особую миссию Сен-Жермена с необычайно широкой географией деятельности и причастностью ко многим событиям и свершениям мирового уровня. Однако таких людей было немного. Большинство перешептывалось и терялось в догадках: почему, обладая таким могучим багажом «сверхъестественных» возможностей, в том числе способностью непосредственно влиять на людей, граф никогда не претендовал на открытое лидерство, на власть и не искал личной выгоды.

Сложность анализа политической миссии Сен-Жермена заключается не столько в отсутствии документальных подтверждений его конкретных шагов (несмотря на разбросанность архивов и письменных свидетельств, фактических данных вполне достаточно), сколько в самой деликатности темы. Она требует особого отношения к истории признания ее сакральной стороны. К тому же, как уже говорилось ранее, все, что касается графа, носит на себе отпечаток поистине планетарного масштаба. Если речь идет о каком-то связанном с ним событии, то не следует делать частного вывода, ибо может неожиданно оказаться, что каждая мелочь оказывается связанной с грандиозным историческим целым, укладывающимся в масштаб континентов или всей планеты. Если внимательно присмотреться к той политической линии, которую он вел, в ней не будет место случайностям. Его поступками всегда руководят четкое понимание последствий тех или иных политических шагов, ясное предвидение будущего. Он всегда знает, где находятся основные полюса современной истории, видит силовые линии их противостояния, точно оценивает всех участников событий, умеет выделить из пестрой галереи персонажей тех, кто может воздействовать на процесс и внести в него облагораживающее влияние, порой заключающееся не только в примиряющем смягчении острых углов, но и в жестких мерах. Порой он кажется магом особого числа, священнодействующим над историей с помощью особой оккультной науки, ключи к которой, наверное, утрачены.