Звездный час в военной карьере генерала Клайва в Индии наступил во время пятидесятидневной обороны крепости Аркот от значительно превосходящего по численности французского гарнизона. Успешно выдержав осаду, Клайв сумел перетянуть на сторону англичан марратхов, и это позволило не только разгромить французов, но и добиться существенных экономических успехов в пользу Ост-Индской кампании. Победа вскружила англичанам голову, и они были готовы идти ва-банк, и стереть с лица полстраны, лишь бы добиться полного господства. Над Индией нависла реальная угроза покорения грубой силой, что в конечном счете означало бы не только разрушение самобытной страны, но и нарушение механизма равновесия между двумя планетарными полюсами. И здесь и для Индии, и для Англии возник уникальный шанс в лице Сен-Жермена. Клайв посещает Англию, где, по всей видимости, и знакомится с Сен-Жерменом, который в то время находился в Лондоне. Сен-Жермен понимал неизбежность дальнейшего натиска англичан, но, как и во всех случаях, старался подыскать более мирные или по крайней мере менее кровавые варианты развития событий. После облагораживающего воздействия Сен-Жермена Клайв вместе с графом возвращается в Индию и начинает проявлять новую стратегию во взаимоотношении с индусами. Он вступает в переговоры с навабом Бенгалии Сиродж-ул-Даулом и вынуждает его к мирному договору. Конечно, этот договор был выгоднее для Англии, нежели для Индии, и к тому же он был достигнут благодаря определенным интригам (индусы и, в частности. Неру говорят о подкупе министра наваба, Мир-Джафара, и подлоге документов), однако многочисленных жертв удалось избежать. Этот случай сам по себе вновь заставляет задуматься о присутствии и влиянии Сен-Жермена. Перед нами один из немногих моментов в истории колониальной войны, который обошелся без крови и с соблюдением относительно честного диалога. Какое-то время генерал Клайв держал данное слово и сохранял нейтралитет. Как оказалось, сам по себе факт принятия Англией в лице генерала Клайва помощи, предложенной Сен-Жерменом, сыграл огромную роль в судьбе Британской Империи и помог ей утвердить свое господство над Индией вплоть до середины XX столетия. Однако для самого Клайва, отказавшегося от взвешенной и разумной политики и нарушившего условия перемирия, это в конечном итоге имело роковые последствия, хотя вначале инерция успеха как тень следовала за ним. Задумав свергнуть наваба, Клайв обвинил его в нарушении условий договора, напал на него и в 1757 году (когда Сен-Жермена уже не было в Индии) со своим трехтысячным войском разгромил семидесятипятитысячную армию, выставленную навабом. После этого он установил свой безраздельный контроль над Бенгалией, одержал несколько побед над голландскими и французскими войсками, обеспечив Британскому Льву неограниченное владычество на большей части полуострова. Как писал Д. Неру, именно это сражение решило судьбу Бенгалии, и британское господство в Индии началось с битвы при Пласси. Однако финал истории Клайва, отказавшегося принять волю Сен-Жермена до конца, и более того, пошедшего против нее, был весьма мрачным и в чем-то напоминал историю Надир-шаха. Спустя десять лет, когда все блистательные победы оказались в прошлом, он обвинен в злоупотреблении служебным положением во время Ост-Индской кампании и во взяточничестве. В итоге, не вынеся публичного позора, он покончил жизнь самоубийством. В обеих судьбах интересен сам механизм возмездия за совершенное зло и отказ от Высшей Помощи: Бог не мстит человеку, отказавшемуся от него, и даже какое-то время продолжает помогать, надеясь на вразумление человека, но затем оставляет его, и заблудившийся наказывает себя сам.

ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ МИССИЯ СЕН-ЖЕРМЕНА В ЕВРОПЕ

Особый разговор необходим и при рассмотрении миссии Сен-Жермена в Европе в 1760-1761 годах при дворе Людовика XV. Франция стремительно катилась в пропасть по всем направлениям: экономический крах, рост недовольства в народе, ведущиеся одновременно неудачные войны, потеря колониальных территорий. Наиболее разорительной была война с Пруссией, которой правил Фридрих II. Сен-Жермен пытается помочь заключить мир между Францией и Англией, берет рекомендательные письма от Людовика XV и других высокопоставленных особ Франции и начинает объезжать королевские дворы и дипломатические миссии различных стран Европы. Поскольку он задевает чьи-то крупные интересы, ему оказывают активное сопротивление как из самой Франции, так и из министерств иностранных дел европейских государств. Все это хорошо видно из архивных материалов, приведенных в данной книге. Опубликованная переписка дипломатов и королей дает возможность прочувствовать всю сложность и неоднозначность ситуации, переплетение интересов и баланс сил, сложившийся на авансцене европейской политики. Выводы, которые можно сделать, не дают оснований говорить о полном провале миротворческой миссии Сен-Жермена, которая все же была отторгнута. Он очень много сделал для смягчения острых углов данной исторической ситуации, однако главная цель его конкретных усилий — возрождение Франции, к сожалению, не была достигнута. Французское государство потеряло свой шанс выбраться из экономической и духовной трясины и примерно с 1760 года начало погружаться в пучину хаоса. Восшествие на престол Людовика XVI практически не отразилось на состоянии страны и в чем-то еще больше ухудшило ситуацию. Описывая чуть более поздний период европейской истории — события русско-турецкой войны на Балканах, академик Е. В. Тарле утверждал, что именно тогда, в ходе Семилетней войны, Франция упустила свой шанс вернуться на колею выздоровления и потому еще до конца века не смогла встать с колен.

СЕН-ЖЕРМЕН И РОССИЯ

Планетарный размах миссии Сен-Жермена, конечно, не мог обойти огромную страну, которая вместе с Англией и Францией играла важнейшую роль в европейской исторической пьесе. Сам факт участия графа в событиях русской истории многократно засвидетельствован в самых различных источниках — и европейских и российских. В данном издании приводится несколько упоминаний о том, что Сен-Жермен часто останавливался в доме принцессы Ангальт-Цербстской, которая была матерью императрицы Екатерины II. Граф был знаком и с отцом будущей правительницы России. Во время своего визита в Санкт-Петербург он общался с наиболее интересными и яркими людьми империи. Однако, хотя иначе и не могло быть, но интересно не это — гораздо важнее то, что граф был в Санкт-Петербурге во время знаменитого переворота 1862 года, возведшего на престол Екатерину II. Многие исследователи утверждают, что он был участником данного переворота, а может быть, и главным режиссером-постановщиком трагической пьесы российской истории. Что можно сказать по этому поводу? Ни одному историку на сегодняшний момент пока не открыты никакие факты, которые прямо указывали бы на графа в качестве заговорщика. Да и с чисто психологической точки зрения сама мысль об участии высоко-духовного человека в цареубийстве вызывает внутренний протест. И вместе с тем присмотримся к реальным фактам — среди всех людей, с кем Сен-Жермен общался в России, наиболее близкими к нему были братья Орловы. Именно они, особенно Григорий, в свою очередь, были близки к Екатерине и до ее восшествия на трон, и в первые годы ее правления. Сама оппозиция Петру III, его политике и окружению была весьма радикально настроена и состояла из людей, имевших горячие головы. В решающий момент, когда для Екатерины возникла опасная ситуация, назревший бунт уже ничто не могло остановить. Однако сколь трагичным для России мог бы быть этот русский бунт, и заговор, если бы он был плохо подготовлен и не продуман. Тем не менее, характер переворота говорит сам за себя. По свидетельствам очевидцев, «коренной государственный переворот» был исполнен «...без кровопролития междоусобного» (А. Н. Барсуков «Рассказы из русской истории XVIII века») Все события того драматического дня и ночи выглядели со стороны как действия хирурга, отсекающего смертельную опухоль и работающего быстро и умело. Так справедливо ли упрекать Сен-Жермена в участии в кровавом перевороте? Может быть, напротив, его миссия состояла в том, чтобы помочь неизбежному вердикту истории свершиться в наиболее мягкой безболезненной форме? И потом, нельзя забывать о том, что историческое творчество отнюдь не сентиментальный роман. Пощадить сумасшедшего Петра III и оставить его на троне означало бы ввергнуть всю Россию в неизбежную погибель. Не пролить слезинки царствующего ребенка означало бы то, что в скором времени могли бы пролиться миллионы детских слез. Высшая логика исторической целесообразности состояла в том, чтобы спасти империю ценой неприятной, но необходимой жертвы. С этим соглашаются даже традиционно недолюбливающие Россию западные эксперты, чьи мнения добросовестно приведены в данном издании. Кроме того, новая императрица с самого начала царствования получила столь мощный положительный импульс исторического творчества и заняла настолько правильную позицию, что это предопределило успешное развитие русского государства на многие годы и даже столетия. Любопытно, когда именно это мнение высказывают не отечественные и потому неизбежно тенденциозные историки, но западные авторы, которым со стороны в данном случае виднее. Современная французская исследовательница М.-Р. Делорм в своей книге «Граф Сен-Жермен. Его свидетели и его легенда», выпущенной в 1973 году в Париже в издательстве Грассе в серии «История таинственных персонажей и тайных обществ», в главе «Поворот европейской истории»: «Итоги царствования Екатерины Великой слишком огромны для краткого изложения, можно только выделить их общее направление. Ставшая славянкой в результате волевого решения, вызова обстоятельствам и честолюбия, Екатерина II по натуре была европейкой. Она никогда не отступала от этой двойственности и с удивительной ловкостью направляла политику России, не затрагивая интересов Запада. Нельзя было отрицать, что Польше неизбежно пришлось заплатить за свою внешнюю политику, но прусская экспансия была остановлена самими границами раздела, а овладение Черным морем изолировало Турцию по эту сторону Балкан. Ограничивая свои амбиции Дарданеллами, Екатерина оставляла свободными руки атлантическим государствам, храня в их отношении мудрый нейтралитет. Политика Петра Великого нашла свое продолжение в царствовании Екатерины, и даже сегодня эта политика не кажется нам устарелой. И если в самом деле граф Сен-Жермен вдохновлял, вблизи или издалека, переворот 2 июля, то нет сомнения, что при этом он действовал как великий европеец, друг Франции.