Философ, соперница Монтескье, поддерживавшая переписку с Вольером и Дидро, Екатерина заставила блистать французскую культуру от балтийских провинций до Уральских гор; более того, хотя она и не всегда поддерживала дружбу с ложами — она была женщиной, а масонские организации были в основном мужскими — она стала их врагом довольно поздно. Иллюминизм, принесенный в Россию около 1732 года по приказу Золотой Розы и Креста, в начале правления Екатерины получил в России значительный размах. Екатерина Великая, покровительствовавшая некоторое время Новикову, затем от него отвернулась. Однако царевич Павел был посвященным. В 1825 г. при присяге на верность новому императору Николаю I восстание декабристов — либеральное движение за отмену рабства — объединило много численных франкмасонов, и эти последние — умеренные сторонники парламентской демократии — еще долго сохраняли значительное влияние, вплоть до 1917 г., когда масонами были некоторые члены Временного правительства Львова и Керенского. В октябре того же года победа большевиков отняла у франкмасонов всякое влияние. Но несмотря на это, Советы получили хорошее наследие от дипломатии Екатерины и самодержавных структур Петра Великого. Если взглянуть попристальнее, пружины, определявшие политику европейского равновесия, не так уж сильно изменились с XVIII века до наших дней. Уходили идеологии, войны выигрывались и проигрывались, границы отступали и наступали, но Европа продолжала движение от толчка, полученного более двухсот лет назад. Был ли граф Сен-Жермен среди тех, кто руководил этим толчком, который был дан в конце века просвещения? Если правда, что он участвовал в петербургском путче, то его последняя политическая акция имела солидный вес. Сыграв свою партию в европейском концерте, он воспользовался этим, чтобы удалиться, не ожидая вознаграждения, и вернулся к своим ретортам».

Можно оспорить многие отдельные положения этого чисто европейского взгляда 1973 года на историю вообще, и российскую историю в частности, однако нельзя не согласиться с автором в целом, особенно с его рассуждениями о толчке, который дал Сен-Жермен России и даже Европе через Екатерину II. И если этот толчок помог России сохранить свою целостность, единство и неделимость более чем на два столетия вперед, то может быть, не стоит обвинять графа в политических заговорах и тем более в антироссийских настроениях.

Тем более интересно отношение Сен-Жермена к России в событиях, которые произошли примерно через шесть лет, когда Россия объявила войну Турции. Уже упоминавшиеся братья Орловы в центре всех действий: Григорий разрабатывает стратегию кампании на Средиземном море, а Алексей, наиболее близкий графу, командует русской эскадрой. Через него, а впрочем, и не только через него, Сен-Жермен в курсе всех происходящих событий на Архипелаге. Иногда кажется, что его дух витает над каждым кораблем. В какой-то момент этот дух материализуется во вполне земные материальные формы: Алексей Орлов представляет графа офицерам в форме русского генерала под именем Салтыкова. Он применяет свои необыкновенные знания и умения в полной мере, подсказывая командованию наилучшие варианты действия и даже заботясь о здоровье и хорошем телесном тонусе сражающихся русских моряков. В один момент граф дарит эскадре особый рецепт «Русского чая», специально изготовленного им для снятия усталости и поднятия духа измученного воинства. Все это позволяет предположить — а не было ли в событиях Чесменского сражения, во время которого русские моряки победили превосходящего по мощи и численности противника, определенной заслуги Сен-Жермена, всегда старавшегося добиваться геостратегических целей, сводя к минимуму потери? Ведь и здесь русский флот понес ничтожные потери по меркам сражений такого масштаба, тем более, что все историки сошлись во мнении: на данный момент отечественная эскадра была организована очень плохо. Для быстрого возрождения и переоснащения флота, состоявшего из разваливающихся громоздких судов и неопытных матросов, требовался гений, который помог за короткое время превратить эскадру в грозную силу, а моряков — в опытных бесстрашных воинов. Не помог ли Сен-Жермен своим незримым присутствием и вполне зримыми советами для решения данной труднейшей задачи? В подтверждение этого полезно вспомнить, с каким героизмом английские солдаты сражались при Пласси и в Аркоте, как были отчаянно бесстрашны персидские воины-завоеватели во время битвы под Дели в 1739 году. Эти разнородные события объединяет неучтенный историками фактор — присутствие и участие такого посвященного белого мага истории, каким, вне сомнения, был Сен-Жермен. Именно оно могло оказать значительные влияния на события.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРИСТРАСТИЯ СЕН-ЖЕРМЕНА

Вполне закономерен вопрос: какими же были истинные политические пристрастия графа, если он периодически работал на разные государства? Впрочем, не все исследователи думают подобным образом. М.-Р. Делорм, как уже говорилось, считает его не просто европейцем, но и «истинным другом Франции». Другие эксперты, наоборот, подозревают его в тайной англофилии. Теософы, например, убеждены, что его деятельность преследовала прежде всего цели возрождения Востока и прежде всего Индии. Ортодоксальные индуисты, напротив, сочли бы его за ставленника англичан. Кто-то вообще не увидит в его действиях никакой логики, кроме лавирования, и заподозрит, что он был «двойным агентом» или даже резидентом всех разведок мира. Попробуем, однако, обратиться к фактам.

Если рассмотреть итоги русско-турецкой войны, о которой только что шла речь, то придется признать, что в лице Турции косвенно потерпела поражение Франция, ставленницей которой в Малой Азии была Порта. Именно через нее проходили основные караванные пути в Индию. После того, как Турция потеряла господство на Средиземном и Черном морях, а также на Балканах, авторитет Франции в Азии значительно ослаб. Это открывало дорогу для дальнейшего усиления Англии, что вполне совпадает с логикой событий в Индии, о которых уже шла речь. Подобный разворот делает очень спорным утверждение тех исследователей, которые считали Сен-Жермена агентом Людовика XV, полностью работавшего на идею Великой Франции. Однако из песни слова не выкинешь — невозможно отрицать, что упорные попытки графа заключить скорейший мир в Семилетней войне между Парижем и Лондоном объективно были выгодны прежде всего Франции. Кроме того, если говорить о русско-турецкой войне, нельзя все сводить к победе хитросплетений английской дипломатии. Резко повысившийся политической авторитет России в Европе и неоценимый военный опыт, который приобрела русская эскадра в войне вдали от родных берегов, тоже стоят немало.

Можно ли говорить об однозначной победе туманного Альбиона в данном противоборстве и соответственно об однозначной поддержке Сен-Жерменом английской политической линии во всем мире? Увы, нет. В качестве примера можно рассмотреть события в Северной Америке, где поддерживаемые Францией штаты вели долгую, но все же увенчавшуюся успехом войну с англичанами. Есть свидетельства того, что Бенджамин Франклин, находившийся в качестве американского представителя при Версальском дворе, поддерживал отношения с Сен-Жерменом и по государственно-политической, и по масонско-розенкрейцерской линии (оба в той или иной степени были связаны с тайными обществами). Роль Бенджамина Франклина в становлении Нового Света неоспорима. Выходит, и здесь, в Америке, Сен-Жермен оставил свой след, явно идущий против воли английской метрополии.