Весьма показательной историей о роли стресса в жизни бизнесменов (в данном случае речь идет о деловой женщине) является следующий случай с моей клиенткой.
Олесе 39 лет, по образованию она педагог, но в школе работала недолго, занялась бизнесом, и теперь она директор довольно крупного кадрового агентства. На работе дела идут весьма неплохо, правда, несколько не клеится семейная жизнь: она два раза была замужем, сейчас вновь свободна, есть друг. Но не его нежелание взять ее замуж привело ее ко мне — она и сама не стремится к совместной жизни: «Хочу отдохнуть от своего мучителя» (это о бывшем муже). Но вот чего Олеся точно не умеет делать, так это отдыхать. По этому поводу она и обратилась ко мне. По складу мышления, типу поведения, привычкам и мечтам, она типичная бизнесвумен и беспокойный трудоголик в квадрате.

Сама того не заметив, она обрушила на меня кучу производственных проблем. Однако когда начинаешь ей говорить, что, похоже, ее ничего не интересует кроме работы, она обижается, говорит, что это не так, и начинает перечислять косметические кабинеты, массажные салоны, презентации, ночные клубы, пансионаты, которые она посетила за последний год. Спохватившись, добавляет несколько театров и выставочных салонов. Но ни одно из перечисленных заведений не помогает ей отдохнуть и восстановить силы. Наоборот, все утомляет.

Я вижу, что в списке наиболее посещаемых мест Олеся не назвала ни спортивные клубы, ни бассейны, ни даже природу. На мой вопрос «почему», она честно призналась, что особой любви к подмосковной природе не питает — не ухожено, можно легко простудиться, дачу не любит с детства, в турпоходы ходить терпеть не может, и вообще, не спортивный она человек. Вот загорать где-нибудь в Испании или на курортах Флориды — это класс. Но и там ей не удается полноценно отдохнуть — разрывает страсть к новым впечатлениям, и потому ей не сидится на месте, она начинает ездить по стране, посещать ночные клубы и тусовки. На мой вопрос-предложение, а может быть, прекратить такую гонку, и уж если приехала на курорт, то лечиться и отдыхать, она прореагировала отрицательно: «А зачем тогда мне ехать, если все интересное, что там есть, так и не увижу?».

Чем дальше, тем яснее становится, что Олеся просто переполнена необузданными желаниями, от которых вовсе не собирается отказываться, даже если они ее до предела утомили. Я провел с ней несколько тестов и выяснил, что главное для нее — это все же престиж и еще то, насколько она хорошо выглядит перед подругами и знакомыми. Ее ум постоянно сравнивает свой успех с достижениями (прежде всего, материальными, в которые входит доход и уровень отдыха) других людей. Она живет так, как если бы хотела сжечь себя к середине жизни, за короткое время попробовав все красивые блюда бытия. От меня она хочет, чтобы я «каким-нибудь способом снял с нее стресс, ведь моей подруге Тане вы помогли наладить жизнь». Однако я вижу, что в данном случае ничего сделать невозможно, и, как всегда бывает в случаях с проблемными клиентами, начинаю подводить разговор к отказу.

Но Олеся не собирается сдаваться, видимо, руководствуясь логикой, что раз пришла, надо выжать все, что возможно. Она требует проведения сеансов по снятию стресса, говорит, что хочет испытать «глубокие ощущения», опять-таки ссылаясь на рассказы подруги Татьяны. Я объясняю ей, что когда у человека так много желаний и он от них не собирается отказываться, то энергия, полученная во время сеанса, или бесполезна, или даже вредна, потому что желания усиливаются. «Что вы мне буддизм проповедуете, — заводится Олеся, — я женщина, а не монахиня, которая борется с желаниями. Желание — это мой бог, а его удовлетворение — моя религия». Она переходит на полушепот, наполненный просящими кокетливыми интонациями: «Ну, вы все-таки проведите сеанс. Только не требуйте, чтобы я чему-то училась и что-то изменяла в жизни. Я — женщина состоявшаяся и состоятельная, а сейчас просто хочу расслабиться».

Вольному воля, желание клиента, если он не хочет кому-то причинить вред, — закон. Мы проводим с ней сеанс погружения с совершением медитативного путешествия в место силы. В процессе сеанса, когда у меня обостряется видение ауры клиента и тонкое зрение, я вдруг отчетливо вижу перед мысленным взором здание какой-то больницы. После сеанса, когда Олеся заканчивает выражение своих восторгов, рискуя показаться надоедливым и приправляя свои советы комплиментами, я все же советую ей капитально изменить образ жизни и взгляды на мир и себя саму. Она весело улыбается и уходит. Я четко знаю, что заниматься систематически она не будет, так как воспринимает консультацию и сеанс как экзотику, о которой, со знанием дела, можно рассказывать за чашкой кофе и сигаретой подругам. После ее ухода меня некоторое время не покидает ощущение, что Олесю ждет неблагоприятный финал, и мы с ней еще встретимся.

Встреча действительно происходит. Через полтора года ко мне приходит бледная, похудевшая, помятая жизнью женщина, в которой я не сразу узнаю когда-то преуспевающую бизнесвумен. Олеся рассказывает, как через полгода после нашей встречи у нее произошел нервный срыв, и она несколько месяцев пролежала в отделении неврозов, за это время потеряла друга, фирму, резко обострились отношения с дочерью и вообще жизнь не удалась. «Я слишком много хотела, — признается она, — а сейчас я готова учиться по-настоящему».
Теперь я могу, не ожидая несерьезных возражений, объяснить Олесе, что стресс поражает человека на нескольких уровнях и его невозможно преодолеть, не устранив глубинную причину.

Чтобы Олеся поняла, что ее истощает не только и не столько насыщенный образ жизни, сколько ненасытная алчность в желаниях, ей понадобилось удариться этими желаниями о преграду в виде переутомленного организма и нервной системы. Мы начали целенаправленно заниматься глубинной психологией ее желаний и влечений, обучаясь искусству неторопливой и спокойной жизни. Только выстроив новую систему положительных мотивов, мы заново подходим к медитативным психотехникам, повышающим энергетику и жизненную силу.

Постепенно Олеся меняется во всех проявлениях, вплоть до профессиональных интересов. Она решает экстерном получить психологическое образование и проводить тренинги с бизнесменами, обучая их умению снимать стрессы и правильно расходовать время, как это делали другие психологи, которых она раньше приглашала в кадровое агентство. «Пришла к вам по поводу своих стрессов и ухожу, чтобы опять заниматься чужими», — шутливо, но удовлетворенно говорит мне она по завершению курса.
История с Олесей еще раз показала мне, что на консультациях и сеансах, избавляющих от стресса, всегда важно найти его сердцевину, глубинную основу, без устранения которой настоящее освобождение невозможно.

Практическая победа над депрессией, особенно если депрессия глубока, весьма непростое дело, совершить которое самостоятельно способен далеко не каждый человек. Это подтверждает следующая история.
Александре 41 год, она работает старшим библиотекарем. Три месяца назад ее с двумя детьми оставил муж. Он сделал это совершенно неожиданно, даже не объясняя причин: просто в один прекрасный момент собрал вещи, оставил записку, где сообщил, что встретил другую женщину, обвинил жену и все их отношения в фальши и сказал, что уходит жить к своей новой избраннице. Месяц назад позвонил и сказал, что подает на развод и раздел квартиры. Потом снова исчез.

Александра пребывает в глубокой тоске от случившегося. Она с огромным трудом ходит на работу, ей ничего не хочется делать, она полностью выбита из колеи. Больше всего ее тяготит неопределенность будущего, она просто не знает, что ей делать и чего ожидать. Она призналась, что когда он позвонил по поводу раздела квартиры, ей даже в каком-то смысле стало легче, но когда он опять без объяснений исчез вновь, наступило чувство безнадежной печали. Она не может жить без объяснения, что произошло, в чем ее вина, кого он выбрал вместо нее и почему, что говорить детям. Но он даже не удостоил ее минимальными объяснениями. Мир померк в ее глазах. Она говорит медленным голосом, жалуется на ощущение тяжелого камня в груди. Прийти ко мне ее уговорила подруга, мать которой была у меня раньше.

Диагноз, которой нужно поставить Александре, написан у нее на лице — тяжелая психологическая травма, переходящая в затяжную депрессию. Состояние вполне объяснимое — по данным американских психологов, разрыв с близким человеком среди других травмирующих событий жизни человека стоит на третьем месте. Мы начинаем работать, но что я ни предпринимаю — дело не идет. У Александры пробита аура и утеряно ощущение целостности себя. Это выражается в параличе воли: она никак не может захотеть освобождения от душевного плена. Она даже призналась мне буквально в этих же словах: «Я хочу захотеть жить заново, но просто не могу».
Помня старинный рецепт Востока: в яде заключено противоядие. Я начинаю искать зацепку — где в Александре осталась хоть малейшая искра воли к жизни? В ходе бесед выясняется — Александра когда-то в студенческой молодости поступила в каком-то смысле аналогично: она ушла буквально из-под венца, не явившись на свадьбу, где несколько десятков человек вместе с женихом прождали ее.

Она не стала встречаться с ним и в дальнейшем, ничего ему не объясняя, хотя он буквально умолял ее и был готов простить эту безобразную выходку. Как она призналась мне — тогда она не чувствовала никаких угрызений совести за содеянное. Себе она объясняла свой отказ тем, что она на самом деле не любила своего жениха, но он ей навязал союз с ним. Жених переживал так, что едва ли не готов был наложить на себя руки, но Александра была непреклонна и отказалась с ним встречаться.
«Понимаете ли вы, что между этими двумя событиями есть прямая связь?» — спросил ее я, когда мне удалось, буквально разматывая нить ее воспоминаний, вытащить из нее эту историю. Она вздрогнула как ужаленная, и я увидел, что она до этого момента даже в процессе рассказа, где аналогия просматривалась уж очень явно, никак не увязывала, что ее тогдашняя жестокость по неведомым каналам судьбы вернулась к ней сегодняшней бедой, где жестоко с ней обошелся уже другой человек.

Только когда мы начали с ней работать над раскаянием и проживанием боли другого человека, применяя те методы, которым меня научили в индийском ашраме (к христианской практике у Александры не лежала душа), она начала оживать — у нее появилась свободная энергия. Я вначале предложил ей мысленно попросить прощение у ее бывшего жениха как бы перед Ликом Бога, и сделать это предельно глубоко, а потом уже пытаться простить своего мужа. Со второй частью у нее получилось значительно труднее — она никак не могла ему простить полного равнодушия к своим дочерям, которым он ни разу не позвонил. Мы провели с ней несколько сеансов, во время которых она должна была вспомнить и мысленно покаяться перед мужем за все мелкие и крупные грехи, совершенные ею за 25 лет совместной жизни. Лишь после этих сеансов, когда она постепенно овладела методикой покаяния настолько, что могла работать над собой самостоятельно, тяжелый ком депрессии в груди начал таять. Кроме того, помогли специальные сеансы на снятие мышечных зажимов в теле и восстановление здорового энергетического обмена во всем существе.

Недавно она сообщила мне, что ее бывший муж позвонил ей и попросил у нее разрешения навестить дочерей. «Я без них скучаю», — сказал он не очень радостным голосом, из интонации которого было ясно, что ему на новом месте не настолько сладко. Она разрешила ему прийти домой, и теперь он стал бывать у нее довольно часто.
Я лично не уверен, что он вернется окончательно. Александра тоже. Однако случившееся сильно изменило ее взгляд на мир, на себя и на мужа и помогло ей справиться с депрессией.

Неправильно занятая позиция во время конфликта может спровоцировать окончательный уход супруга. Да, я убежден, что в основе правильной позиции всегда лежит самодостаточность и независимость. Даже если вы доброжелательно и сердечно открыты к какому-то человеку в данный момент, подобная установка позволит вам с наименьшими потерями уйти в сторону или разорвать отношения, если вас предали. Но когда вы излишне подчеркиваете, какая вы независимая и самодостаточная личность, это напрягает людей, и в отношениях с супругом может оказаться последней каплей, что очень хорошо показывает история моей клиентки Людмилы, страхового агента крупной зарубежной компании.

Всю жизнь Людмила третировала своего мужа: и за невнимательное отношение к себе (чего не было и в помине), и за неумение обращаться с бытовой техникой (что в каком-то смысле объяснимо его гуманитарной специальностью), и за то, что не сумел наладить отношения с ее матерью (что немудрено, ибо по свидетельству сестры мужа, которую я лично знаю, это невозможно по определению). В какой-то момент он не выдержал и на месяц ушел к своей матери. Людмила была в бешенстве, она звонила ему, давила и требовала возвращения, на что Борис (так звали мужа) спокойно и методично отвечал: «Я очень устал, давай отдохнем и немного разберемся каждый в себе». В конце концов, не выдержав одиночества, Людмила несколько раз попросила у него прощения, а один раз, по собственному признанию, даже зарыдала. Борис вскоре вернулся, но стал вести себя более самостоятельно. Он уже не отпрашивался у нее, как бывало раньше, к матери, а просто на выходные уходил туда и возвращался поздно вечером, не всегда сообщая об этом заранее. Людмила снова начинала закипать. В это время ей попалась книжка какого-то зарубежного автора о «психологическом карате» в семейной жизни, где он советовал в случае уверенности в своей правоте идти до конца и не сдаваться. Людмила последовала этому совету и в один из таких вечеров с его поздним возвращением в ультимативной форме потребовала от него извинений, сказав, что «если ты не захочешь этого делать, то убирайся туда, откуда пришел». К ее удивлению Борис зашел в свою комнату, закрылся, что-то делал (как выяснилось, собирал вещи), затем вынес чемоданы и молча вышел из квартиры.

Две недели Людмила ждала звонка, но когда поняла, что не дождется, позвонила сама и натолкнулась на спокойный, но твердый отказ мужа разговаривать. На этот раз не помогли ни запоздалые извинения, ни слезы, ни уговоры. Так Людмила оказалась у меня с просьбой помочь ей восстановить отношения. Однако и я отказался участвовать в такой помощи до тех пор, пока Людмила не осознает и не почувствует всю степень своей вины и ответственности за произошедшее, иначе любая помощь не сработает. Ей было очень трудно взглянуть на себя со стороны под другим углом зрения, однако пришлось. Пока я не убедился, что она действительно раскаялась в своих многолетних издевательствах над мужем, я не взялся за помощь. Людмила была вынуждена составлять списки всего дурного, что она сделала, ходить в церковь и мысленно проживать все те отрицательные эмоции, которые она ему доставила за всю жизнь (в индийском ашраме, где я научился этой мощной очистительной духовно-психологической технике, она называлась необычно — «надень туфли другого человека»). Однако когда сдвиг произошел, Людмила во многом была уже другим человеком.

Затем начался следующий этап работы: Людмила должна была вспомнить, какой тип женского поведения более всего восхищал мужа, что ему нравилось в других женщинах. Выяснилось, что она совершенно этим не интересовалась. За консультациями и советами по этому поводу она была вынуждена, преодолевая гордыню, обратиться к матери мужа, которая тоже болезненно переживала случившееся и уговаривала сына подумать о будущем. Людмиле пришлось заново пересмотреть всю свою жизнь, чтобы добыть крупицы этих знаний о вкусах мужа. Затем мы работали с ней над созданием и энергетическим усилением ее нового образа во взаимоотношениях с ним, более привлекательного, чем прежде и учитывающего его желания и пристрастия. И только после этого она поехала к его матери, дождалась его возвращения с работы, имела с ним длительный разговор, в результате которого привела его ко мне, как мы и планировали.

Ирине 35 лет, она жена очень успешного бизнесмена, который много работает, довольно крепко выпивает, выходные любит проводить с друзьями и без нее ездить в ночные клубы и при этом требует от жены беспрекословного подчинения, полной обслуги и непрерывной демонстрации, что все хорошо и что она его любит. Муж запрещает ей работать и хочет, чтобы она занималась семьей и воспитанием дочерей. При этом он патологически ревнив и постоянно контролирует свою красавицу-жену, вплоть до того, что однажды нанимал частное сыскное агентство, которое действовало довольно непрофессионально и прокололось, засветив перед Ириной свои манипуляции. Ревность эта, вначале совершенно беспочвенная, приняла такие размеры, что у Ирины, верной жены и хорошей матери, и в самом деле все чаще стали появляться мысли — а может быть, в самом деле попробовать вступить на тропу флирта и тайных романов?

Правда, она хорошо понимала, что это добром не кончится и либо муж сделает с ней «что-то очень скверное», либо оставит ее без средств существования, выгонит из своего шикарного коттеджа и отправит вместе с детьми к матери, ютиться в двухкомнатной хрущевке. Потому она решила вначале посоветоваться с психологом. Кто-то из знакомых порекомендовал ей меня, дав почитать обе мои книги. Книги ей понравились, и вот она сидит у меня на приеме и спрашивает, что делать? «Неужели вам непонятно, что делать?» — отвечаю ей вопросом на вопрос. «Вообще-то понятно — освобождаться от зависимости», — говорит она. «Браво! — говорю ей я, — Так в чем же дело?» Тут она начинает жаловаться, что на «этого монстра» ни один прием, предлагаемый в книгах, не действует.
Теперь настает моя очередь задавать вопросы. В ходе консультации я выясняю, что Ирина действительно хорошо изучила все, что я написал. Кроме того, она попробовала целый ряд приемов из «Невидимой брони», и они помогли ей расстаться с приятельницей, склонной к психоэнергетическому вампиризму и вымоганию мелких денежных сумм, оградиться от бесконечных ссор со старшей сестрой, которая завидует ее финансовому положению, выстроить правильные отношения с авторитарной матерью. Становится очевидной странная закономерность, прослеживающаяся в ее признаниях, — получается так, что психологические знания помогают Ирине защищаться от негативных проблем, связанных исключительно с женщинами. «А как же в отношениях с мужчинами? — спрашиваю я. — Неужели у вас, кроме мужа, все всегда было хорошо?».

И тут выясняется, что Ирина панически боится мужчин. «Любой мужчина для меня — «черный ящик», биоробот с непонятным устройством. И ждать от него чего-то хорошего не стоит». Мы проводим с ней сеансы глубинной психотерапии, из которых становится видно, что страх перед мужчинами у нее начался еще в детстве, когда она панически боялась отца. Так же как и муж, он выпивал, часто кричал на мать и на нее, потом брал ее на руки, но не успевала она успокоиться, как он снова громко проявлял недовольство. Когда он ушел из семьи к другой женщине, мать и Ирина облегченно вздохнули, но он скоро вернулся, и начался сущий ад. Отец издевался над робкой забитой матерью Ирины и самой девочкой еще несколько лет, пока не ушел снова — на этот раз окончательно. В памяти Ирины он остался в образе грозного свирепого человека, который очень упрям в своих решениях и может морально уничтожить любого.

Потом в жизни Ирины были еще несколько мужчин, укрепивших ее в отрицательном отношении к сильному полу — учитель физики, издевавшийся над ней перед всем классом, жених, оказавшийся связанным с криминальным миром, начальник, требовавший от нее интимных отношений и грозивший, в случает отказа, ее уволить. А потом пришел черед мужа, завершившего галерею образов непонятных, но почему-то злобных существ под именем мужчины, которые несут в себе страшный заряд агрессии, направленный против нее лично. «Не знаю, что я им сделала, но они все относятся ко мне очень плохо и стремятся сделать больно», — признавалась она мне. Мы выяснили, что мужчины кажутся ей абсолютно защищенными и непробиваемыми агрессивными эгоистами, спорить с которыми совершенно бесполезно. «Моя защита — абсолютное подчинение, и если бы не боль, которую оно вызывает, я бы смирила себя и была бы полной рабыней», призналась она, но тут же добавила, что никогда не согласится терпеть эту боль до конца жизни и что лучше изменять, чем ползать на коленях.

Я предложил ей осознать, что ее женская защита — это очень плохая стратегия, что она называет защитой, по сути, ее полное отсутствие и что нужно попытаться увидеть мир, людей и себя с новой стороны. «Попробуйте осознать, что мужчины — это отнюдь не «черные ящики» и понять их — значит проникнуть сквозь тонкий слой их защитной маски», — посоветовал ей я. Когда Ирина стала культивировать в себе новый взгляд, у нее вдруг проснулись невиданные силы. Она поняла, что сама наделяла большинство мужчин, встретившихся на ее пути, фантастическими чертами, усиливала их кажущуюся мощь и упорно ослабляла себя. Истинная защита, придавшая ей уверенность, началась с правильного видения себя и мира — искусства, которое мы отрабатывали с Ириной, постепенно освобождаясь от травмирующих ее иллюзий.

Моя практика показывает, что для обретения собственной защищенности женщине необходимо понять природу защиты, к которой прибегает мужчина. Особенно это касается жен бизнесменов, для которых у меня разработана специальная программа и которые часто бывают просто загипнотизированы и подавлены свирепостью своих мужей. Но чаще всего это мужское свойство оказывается маской, внешней личиной, за которой скрывается страх потерять удобную прислугу и рабыню. Так получилось и в случае с Ириной, которая в конце концов разглядела это и поставила зарвавшегося мужа на место, отвоевав себе, пусть и не всю свободу, но значительно большие права. В данном случае нам пришлось применить особую стратегию восстановления равноправных отношений в семье, в результате которой Ирина научилась искусству медитации и перевоплощения в образ уверенной и защищенной женщины. Постепенно образ высветил в ней глубинные внутренние силы, и она, по собственному признанию, поняла, что настоящая защита — это «когда открываешь себя».

Ане 31 год, она работает учителем начальных классов в школе. Миниатюрная, очень симпатичная женщина и во внешнем, и во внутреннем плане, казалось бы, созданная для тихого семейного счастья, она пережила очень серьезную драму разрыва с любимым человеком и на сегодняшний день завязла в тяжелом романе, буквально выпивающем все ее силы. Ее новый избранник, 38-летний Олег, богемный художник с культом языческой идеологии и внешне чем-то похожий на Распутина, расстроил ее намечавшуюся свадьбу с коллегой Ани по работе, скромным и положительным молодым человеком. Основа всех взаимоотношений Олега и Ани — изощренный секс, в обжигающем пламени которого она просто сгорает. «Ничего другого нет, я это понимаю, но как только увижу его, то просто не могу себя контролировать. Раньше со мной никогда ничего подобного не было. Сейчас мне кажется, что я гибну, а когда с ним встречаюсь, начинаю думать, что люблю его. Он мне все время это в голову вбивает. Помогите мне, я просто не знаю, что мне делать», — говорит она, и в ее больших карих глазах встают крупные слезы.

С фотографии Олега, которую мне показала Аня, на меня смотрело существо с глубоко порочными складками рта и магнетическим, слегка безумным взглядом. «У него было очень много женщин», — говорит мне Аня, как бы угадывая мои мысли о том, что этот человек способен вскружить голову очень многим женщинам. Вникнув в ситуацию, я посоветовал Ане как можно быстрее с ним расстаться, но увидел, что она не готова к этому. «Все, только не это. По крайней мере, не сейчас. Может быть, можно поставить какую-то защиту, ведь вы так хорошо помогли Вике», — ответила она на мое предложение дать ей импульс к разрыву с этой демонической личностью.

«У Вики совсем другая ситуация, — возразил ей я. — У нее двое детей и муж-алкоголик, с которым она по сложившимся обстоятельствам по крайней мере два года еще не сможет расстаться. Ей нужно прожить эти два года, потому я помог ей построить защиту. У вас другое положение — не муж, а роковой любовник. В таких случаях разорвать труднее, тем более что ваш Олег куда сильнее Викиного Андрея», — объясняю ей я. «Пожалуйста, только не сейчас», — просит она, и крупные слезы начинают медленно катиться по ее щекам.
Вольному воля. Я вручаю ей экземпляр «Невидимой брони», даю необходимые объяснения, провожу сеанс. Аня довольная уходит, хотя я твердо уверен, что она скоро вернется. К сожалению, интуиция меня не обманула. Через месяц звонит та самая ее подруга Вика: «Что делать? Аня в такой депрессии, что готова наложить на себя руки. Олег говорит, что им надо расстаться. Сколько она ни умоляет его, он не реагирует. Я пыталась с ним поговорить, но он вместо этого стал намекать, что он и со мной «не против». Помогите!»

«Ну что ж, приводите Аню, если она согласна», — говорю я. При встрече вижу, что Аня выглядит похудевшей килограмм на пятнадцать. «Надо было самой первой его бросить», — рыдает она. Приходится провести с ней сеанс успокаивающей терапии и релаксации, иначе она не способна ни говорить, ни слушать. В дальнейшем выясняю для себя, что Олег применяет типичные приемы манипуляции для того, чтобы еще крепче привязать ее к себе. Вникнув в ситуацию, уверенно предрекаю ей, что никуда он не уйдет и, более того, немедленно вернется, как только она всерьез продемонстрирует ему прохладное безразличие к его выходкам. «Не могу, боюсь, он совсем тогда уйдет», — вздыхает она. «Уйдет — туда ему и дорога за все, что он сделал вам, — отвечаю я ей, — только попомните мое слово: сумеете выдержать неделю без звонка, он сам вам позвонит. Только держать паузу надо всерьез».

С большим трудом Аня соглашается. Приходится проводить с ней специальный сеанс, помогающий оторваться от манипулятора, хотя бы на время. После трех дней Аниного молчания действительно начинает звонить телефон. Олег как ни в чем ни бывало предлагает Ане встретиться. Я советую ей занять максимально спокойную отстраненную позицию, иначе она снова попадет в водоворот страстей, которые ее полностью обесточат. Она честно выдерживает неделю, затем еще одну и не соглашается на встречу под предлогом занятости. При этом она признается мне, что чувствует, как его «сексуальные флюиды воздействуют на нее на расстоянии». Она говорит, что он как будто пробудил в ней дремлющий вулкан чувственных желаний, которыми все труднее управлять. Я вижу, что хорошо это все равно не кончится.

Потом Аня вновь исчезает на месяц. В конце месяца она звонит и с восторгом говорит, что у них замечательно наладились отношения, что Олег полностью изменился и боится ее потерять, потому ведет себя как шелковый, а она учла мои советы и держится уверенно и самодостаточно. Я посоветовал ей сохранить такой настрой как можно дольше, пока она с ним, а также задать себе вопрос: а чего она хочет от него, в конце концов выйти за него замуж? В трубке возникло долгое молчание, в итоге Аня сказала: «Я не знаю, мне так хорошо, что не хочется даже думать», — и торопливо попрощалась со мной. Я понял, что она по-прежнему зависит от него, а он либо ведет свою тонкую игру, либо действительно испугался потери такой удобной для него женщины и временно затаился, что, в общем, ненамного лучше.

На этот раз Аня исчезла на полгода. Я мог отслеживать ее судьбу лишь по редким появлениям Вики, которая приводила ко мне на консультацию все новых своих подруг, чьи мужья страдали алкоголизмом. В последний раз Вика сказала мне, что с Аней происходит странная вещь: они с Олегом действительно перестали ссориться. Она им довольна, он стал намного больше ее ценить, в чем подруга могла убедиться, несколько раз побывав у них в гостях — Аня переехала к Олегу в коммуналку, но она продолжает худеть и чахнуть на глазах. «Вытащите ее на собеседование к врачу», — активно рекомендовал я Вике.

Через месяц они были обе у меня. Обследование зафиксировало появление опухоли (пока что доброкачественной) и крайнюю степень истощения организма. «Я решила еще раз посоветоваться с вами, что со мной происходит, — сказала бледная как смерть, исхудавшая Аня, круги под глазами которой приобрели зловещий фиолетовый оттенок. — У нас сейчас все хорошо, вы не представляете, как он боится меня потерять, стал внимательным и нежным. Я больше не дергаюсь насчет его отношения. Но мне все хуже и хуже. А недавно мне приснился сон, что он душил меня и тащил в какую-то грязную реку. Я сопротивлялась, в последний момент вырвалась и у него в руках во сне осталась моя цепочка с медальоном. Когда я проснулась, он спал, но его рука лежала на моей шее и трогала эту цепочку. Я хотела закричать на всю квартиру, но сдержалась, потихоньку собралась и ушла. Теперь он звонит каждый день, узнал про диагноз и умоляет приехать, обещал найти каких-то светил из 4-го управления. Мое сердце разрывается и его жалко, и вернуться страшно».

Мне стало все предельно ясно. Олег не просто сердцеед и ловелас, но и типичнейший психоэнергетический вампир, действующий через сексуальный канал. Он питается жизненной энергией своих женщин даже тогда, когда вроде бы хорошо к ним относится — таким образом организована его аура. Интересна и символика сна, увиденного Аней: грязная река символизирует сексуальную похоть, страсть низшего порядка — во всех эзотерических учениях вода нередко олицетворяла собой силу плодородия и половую энергию. Я предостерег Аню, что союз с таким человеком несет гибель, он выпьет женщину как чашку воды и не заметит, как она погибнет. «Вы хотите жить?» — спросил я Аню. «Сейчас — больше чем раньше, — сказала она и добавила, — но сил стало еще меньше». «Тогда вы должны собрать остаток той силы, что есть, и на все его звонки и уговоры, говорить — «нет» и класть трубку. Вы понимаете, что это единственный ваш шанс?» — задал я вопрос. «Сейчас понимаю. Хорошо, попробую», — беззвучно выдохнула она.

Мне пришлось обучать ее самым разнообразным методам приобретения психологической самодостаточности и разрыва нежелательных отношений. Но могу сказать, что это было очень легко, но в конце концов она призналась, что без него ей стало лучше, чем с ним, — и душевно, и физически. Для меня эта история, в итоге завершившаяся более или менее счастливо (Аня через полгода вышла замуж за другого человека), осталась ярким примером сексуального вампиризма, вырваться из цепких объятий которого ничуть не легче, чем спастись из лап кровавых вампиров, наблюдаемых, к счастью, большинством людей только по телевизору.

Валентине 38 лет. Она работает бухгалтером в одной коммерческой организации. Она пришла на прием с конкретной просьбой — помочь ей снять стресс. Как обычно я делаю это на консультациях, мы применили метод составления списка слабых мест и самых сильных стрессовых факторов. Валентина призналась, что больше всего на свете она боится своего начальника. Самые страшные мгновения наступают, когда он вызывает ее в кабинет и начинает задавать жесткие вопросы, «вытряхивает душу, а потом начинает орать и оскорблять, так что слышит весь этаж». Валентина признается, что она бы ушла, но здесь приличная зарплата, которую ей вряд ли удастся где-нибудь еще найти. Поскольку она одна воспитывает дочь, у нее нет ни мужа, ни друга, она вынуждена опираться только на себя. «Я решила терпеть, сколько есть сил, ради ребенка», — призналась она. Орать на нее начальник стал после того, как он услышал в столовой ее неосторожный разговор с коллегой, в котором она давала начальнику нелестную характеристику.

После года такой жизни у нее вновь открылась давно зарубцевавшаяся язва желудка. На мой вопрос: «Решится ли ее уволить начальник, если она начнет ему возражать?», — она в категорически утвердительной форме ответила: «Нет, не решится, на мне здесь вся работа держится и где он еще подобную дуру найдет на такой огромный объем работы? Главный бухгалтер, его родственница, вообще ничего не делает, просто зарплату получает, а всю работу делаю я». Она опередила мой следующий вопрос, который я не успел задать: «Вы, наверное, думаете, почему я не ухожу и не возражаю, за свои права не борюсь, раз он от меня так зависит? Вы не представляете, что он меня полностью парализовал. Только лишь я начинаю на эту тему хотя бы думать, у меня все тело отключается — ноги дрожат, тошнит, голова кружится, горло пересыхает. Наверное, я до конца жизни буду с ним мучиться, пока не умру».

Случай с Валентиной вполне типичный для нашей страны. Подобные чувства, может быть, не столь интенсивные, переживают миллионы людей и в России, и во всем мире. Чувства понятные и вполне объяснимые тем, что работник очень сильно зависит от работодателя и работодатель, как правило, психологически опытнее и сильнее. Но я убежден, что противостоять всемирному заговору начальников против подчиненных все-таки можно. Нужно только понять, до какой степени вы готовы идти на риск, а потом уже и действовать, исходя из принятого решения. Между прочим, многое зависит от трудового кодекса и от того, где вы работаете — на государственном или на частном предприятии, и какой договор подписывали в последнем случае. Чтобы нам не говорили СМИ, но начальники времен социализма (речь идет, конечно, не о тридцатых, а о восьмидесятых) имели меньше возможностей для манипуляции подчиненными, чем начальники времен капитализма. Поскольку тенденция эпохи в основном определилась, и капитализм в России, как бы мы к нему ни относились, пришел всерьез и надолго, то надо быть готовым к дальнейшему росту начальнического беспредела.

Мы работали с Валентиной несколько месяцев, прежде чем она во время общения с хамоватым шефом научилась владеть вначале своим телом, а затем и эмоциями. Она освоила прием глубокой релаксации всего существа, потом тренировалась в искусстве неотождествления с ситуацией и с отношением начальника к ней, после чего овладела приемами мысленного дистанцирования от агрессора и мысленной манипуляции его образом, подробно описанными в «Невидимой броне», которую она прочитала несколько раз. Ей, в силу ее глубоко закомплексованной психологической природы, пришлось осваивать все эти методы значительно дольше, чем другим людям. Трудности продолжались до тех пор, пока мы не подошли к стратегии бесстрашия. Как только ей удалось освободиться от страха (а для этого пришлось поменять все свое мировоззрение в сторону осознания духовных основ бытия), и принять стратегию бесстрашия, ей стало намного легче.