Весьма показательной историей о роли стресса в жизни бизнесменов (в данном случае речь идет о деловой женщине) является следующий случай с моей клиенткой.
Олесе 39 лет, по образованию она педагог, но в школе работала недолго, занялась бизнесом, и теперь она директор довольно крупного кадрового агентства. На работе дела идут весьма неплохо, правда, несколько не клеится семейная жизнь: она два раза была замужем, сейчас вновь свободна, есть друг. Но не его нежелание взять ее замуж привело ее ко мне — она и сама не стремится к совместной жизни: «Хочу отдохнуть от своего мучителя» (это о бывшем муже). Но вот чего Олеся точно не умеет делать, так это отдыхать. По этому поводу она и обратилась ко мне. По складу мышления, типу поведения, привычкам и мечтам, она типичная бизнесвумен и беспокойный трудоголик в квадрате.

Сама того не заметив, она обрушила на меня кучу производственных проблем. Однако когда начинаешь ей говорить, что, похоже, ее ничего не интересует кроме работы, она обижается, говорит, что это не так, и начинает перечислять косметические кабинеты, массажные салоны, презентации, ночные клубы, пансионаты, которые она посетила за последний год. Спохватившись, добавляет несколько театров и выставочных салонов. Но ни одно из перечисленных заведений не помогает ей отдохнуть и восстановить силы. Наоборот, все утомляет.

Я вижу, что в списке наиболее посещаемых мест Олеся не назвала ни спортивные клубы, ни бассейны, ни даже природу. На мой вопрос «почему», она честно призналась, что особой любви к подмосковной природе не питает — не ухожено, можно легко простудиться, дачу не любит с детства, в турпоходы ходить терпеть не может, и вообще, не спортивный она человек. Вот загорать где-нибудь в Испании или на курортах Флориды — это класс. Но и там ей не удается полноценно отдохнуть — разрывает страсть к новым впечатлениям, и потому ей не сидится на месте, она начинает ездить по стране, посещать ночные клубы и тусовки. На мой вопрос-предложение, а может быть, прекратить такую гонку, и уж если приехала на курорт, то лечиться и отдыхать, она прореагировала отрицательно: «А зачем тогда мне ехать, если все интересное, что там есть, так и не увижу?».

Чем дальше, тем яснее становится, что Олеся просто переполнена необузданными желаниями, от которых вовсе не собирается отказываться, даже если они ее до предела утомили. Я провел с ней несколько тестов и выяснил, что главное для нее — это все же престиж и еще то, насколько она хорошо выглядит перед подругами и знакомыми. Ее ум постоянно сравнивает свой успех с достижениями (прежде всего, материальными, в которые входит доход и уровень отдыха) других людей. Она живет так, как если бы хотела сжечь себя к середине жизни, за короткое время попробовав все красивые блюда бытия. От меня она хочет, чтобы я «каким-нибудь способом снял с нее стресс, ведь моей подруге Тане вы помогли наладить жизнь». Однако я вижу, что в данном случае ничего сделать невозможно, и, как всегда бывает в случаях с проблемными клиентами, начинаю подводить разговор к отказу.

Но Олеся не собирается сдаваться, видимо, руководствуясь логикой, что раз пришла, надо выжать все, что возможно. Она требует проведения сеансов по снятию стресса, говорит, что хочет испытать «глубокие ощущения», опять-таки ссылаясь на рассказы подруги Татьяны. Я объясняю ей, что когда у человека так много желаний и он от них не собирается отказываться, то энергия, полученная во время сеанса, или бесполезна, или даже вредна, потому что желания усиливаются. «Что вы мне буддизм проповедуете, — заводится Олеся, — я женщина, а не монахиня, которая борется с желаниями. Желание — это мой бог, а его удовлетворение — моя религия». Она переходит на полушепот, наполненный просящими кокетливыми интонациями: «Ну, вы все-таки проведите сеанс. Только не требуйте, чтобы я чему-то училась и что-то изменяла в жизни. Я — женщина состоявшаяся и состоятельная, а сейчас просто хочу расслабиться».

Вольному воля, желание клиента, если он не хочет кому-то причинить вред, — закон. Мы проводим с ней сеанс погружения с совершением медитативного путешествия в место силы. В процессе сеанса, когда у меня обостряется видение ауры клиента и тонкое зрение, я вдруг отчетливо вижу перед мысленным взором здание какой-то больницы. После сеанса, когда Олеся заканчивает выражение своих восторгов, рискуя показаться надоедливым и приправляя свои советы комплиментами, я все же советую ей капитально изменить образ жизни и взгляды на мир и себя саму. Она весело улыбается и уходит. Я четко знаю, что заниматься систематически она не будет, так как воспринимает консультацию и сеанс как экзотику, о которой, со знанием дела, можно рассказывать за чашкой кофе и сигаретой подругам. После ее ухода меня некоторое время не покидает ощущение, что Олесю ждет неблагоприятный финал, и мы с ней еще встретимся.

Встреча действительно происходит. Через полтора года ко мне приходит бледная, похудевшая, помятая жизнью женщина, в которой я не сразу узнаю когда-то преуспевающую бизнесвумен. Олеся рассказывает, как через полгода после нашей встречи у нее произошел нервный срыв, и она несколько месяцев пролежала в отделении неврозов, за это время потеряла друга, фирму, резко обострились отношения с дочерью и вообще жизнь не удалась. «Я слишком много хотела, — признается она, — а сейчас я готова учиться по-настоящему».
Теперь я могу, не ожидая несерьезных возражений, объяснить Олесе, что стресс поражает человека на нескольких уровнях и его невозможно преодолеть, не устранив глубинную причину.

Чтобы Олеся поняла, что ее истощает не только и не столько насыщенный образ жизни, сколько ненасытная алчность в желаниях, ей понадобилось удариться этими желаниями о преграду в виде переутомленного организма и нервной системы. Мы начали целенаправленно заниматься глубинной психологией ее желаний и влечений, обучаясь искусству неторопливой и спокойной жизни. Только выстроив новую систему положительных мотивов, мы заново подходим к медитативным психотехникам, повышающим энергетику и жизненную силу.

Постепенно Олеся меняется во всех проявлениях, вплоть до профессиональных интересов. Она решает экстерном получить психологическое образование и проводить тренинги с бизнесменами, обучая их умению снимать стрессы и правильно расходовать время, как это делали другие психологи, которых она раньше приглашала в кадровое агентство. «Пришла к вам по поводу своих стрессов и ухожу, чтобы опять заниматься чужими», — шутливо, но удовлетворенно говорит мне она по завершению курса.
История с Олесей еще раз показала мне, что на консультациях и сеансах, избавляющих от стресса, всегда важно найти его сердцевину, глубинную основу, без устранения которой настоящее освобождение невозможно.

Практическая победа над депрессией, особенно если депрессия глубока, весьма непростое дело, совершить которое самостоятельно способен далеко не каждый человек. Это подтверждает следующая история.
Александре 41 год, она работает старшим библиотекарем. Три месяца назад ее с двумя детьми оставил муж. Он сделал это совершенно неожиданно, даже не объясняя причин: просто в один прекрасный момент собрал вещи, оставил записку, где сообщил, что встретил другую женщину, обвинил жену и все их отношения в фальши и сказал, что уходит жить к своей новой избраннице. Месяц назад позвонил и сказал, что подает на развод и раздел квартиры. Потом снова исчез.

Александра пребывает в глубокой тоске от случившегося. Она с огромным трудом ходит на работу, ей ничего не хочется делать, она полностью выбита из колеи. Больше всего ее тяготит неопределенность будущего, она просто не знает, что ей делать и чего ожидать. Она призналась, что когда он позвонил по поводу раздела квартиры, ей даже в каком-то смысле стало легче, но когда он опять без объяснений исчез вновь, наступило чувство безнадежной печали. Она не может жить без объяснения, что произошло, в чем ее вина, кого он выбрал вместо нее и почему, что говорить детям. Но он даже не удостоил ее минимальными объяснениями. Мир померк в ее глазах. Она говорит медленным голосом, жалуется на ощущение тяжелого камня в груди. Прийти ко мне ее уговорила подруга, мать которой была у меня раньше.

Диагноз, которой нужно поставить Александре, написан у нее на лице — тяжелая психологическая травма, переходящая в затяжную депрессию. Состояние вполне объяснимое — по данным американских психологов, разрыв с близким человеком среди других травмирующих событий жизни человека стоит на третьем месте. Мы начинаем работать, но что я ни предпринимаю — дело не идет. У Александры пробита аура и утеряно ощущение целостности себя. Это выражается в параличе воли: она никак не может захотеть освобождения от душевного плена. Она даже призналась мне буквально в этих же словах: «Я хочу захотеть жить заново, но просто не могу».
Помня старинный рецепт Востока: в яде заключено противоядие. Я начинаю искать зацепку — где в Александре осталась хоть малейшая искра воли к жизни? В ходе бесед выясняется — Александра когда-то в студенческой молодости поступила в каком-то смысле аналогично: она ушла буквально из-под венца, не явившись на свадьбу, где несколько десятков человек вместе с женихом прождали ее.

Она не стала встречаться с ним и в дальнейшем, ничего ему не объясняя, хотя он буквально умолял ее и был готов простить эту безобразную выходку. Как она призналась мне — тогда она не чувствовала никаких угрызений совести за содеянное. Себе она объясняла свой отказ тем, что она на самом деле не любила своего жениха, но он ей навязал союз с ним. Жених переживал так, что едва ли не готов был наложить на себя руки, но Александра была непреклонна и отказалась с ним встречаться.
«Понимаете ли вы, что между этими двумя событиями есть прямая связь?» — спросил ее я, когда мне удалось, буквально разматывая нить ее воспоминаний, вытащить из нее эту историю. Она вздрогнула как ужаленная, и я увидел, что она до этого момента даже в процессе рассказа, где аналогия просматривалась уж очень явно, никак не увязывала, что ее тогдашняя жестокость по неведомым каналам судьбы вернулась к ней сегодняшней бедой, где жестоко с ней обошелся уже другой человек.

Только когда мы начали с ней работать над раскаянием и проживанием боли другого человека, применяя те методы, которым меня научили в индийском ашраме (к христианской практике у Александры не лежала душа), она начала оживать — у нее появилась свободная энергия. Я вначале предложил ей мысленно попросить прощение у ее бывшего жениха как бы перед Ликом Бога, и сделать это предельно глубоко, а потом уже пытаться простить своего мужа. Со второй частью у нее получилось значительно труднее — она никак не могла ему простить полного равнодушия к своим дочерям, которым он ни разу не позвонил. Мы провели с ней несколько сеансов, во время которых она должна была вспомнить и мысленно покаяться перед мужем за все мелкие и крупные грехи, совершенные ею за 25 лет совместной жизни. Лишь после этих сеансов, когда она постепенно овладела методикой покаяния настолько, что могла работать над собой самостоятельно, тяжелый ком депрессии в груди начал таять. Кроме того, помогли специальные сеансы на снятие мышечных зажимов в теле и восстановление здорового энергетического обмена во всем существе.

Недавно она сообщила мне, что ее бывший муж позвонил ей и попросил у нее разрешения навестить дочерей. «Я без них скучаю», — сказал он не очень радостным голосом, из интонации которого было ясно, что ему на новом месте не настолько сладко. Она разрешила ему прийти домой, и теперь он стал бывать у нее довольно часто.
Я лично не уверен, что он вернется окончательно. Александра тоже. Однако случившееся сильно изменило ее взгляд на мир, на себя и на мужа и помогло ей справиться с депрессией.

Неправильно занятая позиция во время конфликта может спровоцировать окончательный уход супруга. Да, я убежден, что в основе правильной позиции всегда лежит самодостаточность и независимость. Даже если вы доброжелательно и сердечно открыты к какому-то человеку в данный момент, подобная установка позволит вам с наименьшими потерями уйти в сторону или разорвать отношения, если вас предали. Но когда вы излишне подчеркиваете, какая вы независимая и самодостаточная личность, это напрягает людей, и в отношениях с супругом может оказаться последней каплей, что очень хорошо показывает история моей клиентки Людмилы, страхового агента крупной зарубежной компании.

Всю жизнь Людмила третировала своего мужа: и за невнимательное отношение к себе (чего не было и в помине), и за неумение обращаться с бытовой техникой (что в каком-то смысле объяснимо его гуманитарной специальностью), и за то, что не сумел наладить отношения с ее матерью (что немудрено, ибо по свидетельству сестры мужа, которую я лично знаю, это невозможно по определению). В какой-то момент он не выдержал и на месяц ушел к своей матери. Людмила была в бешенстве, она звонила ему, давила и требовала возвращения, на что Борис (так звали мужа) спокойно и методично отвечал: «Я очень устал, давай отдохнем и немного разберемся каждый в себе». В конце концов, не выдержав одиночества, Людмила несколько раз попросила у него прощения, а один раз, по собственному признанию, даже зарыдала. Борис вскоре вернулся, но стал вести себя более самостоятельно. Он уже не отпрашивался у нее, как бывало раньше, к матери, а просто на выходные уходил туда и возвращался поздно вечером, не всегда сообщая об этом заранее. Людмила снова начинала закипать. В это время ей попалась книжка какого-то зарубежного автора о «психологическом карате» в семейной жизни, где он советовал в случае уверенности в своей правоте идти до конца и не сдаваться. Людмила последовала этому совету и в один из таких вечеров с его поздним возвращением в ультимативной форме потребовала от него извинений, сказав, что «если ты не захочешь этого делать, то убирайся туда, откуда пришел». К ее удивлению Борис зашел в свою комнату, закрылся, что-то делал (как выяснилось, собирал вещи), затем вынес чемоданы и молча вышел из квартиры.

Две недели Людмила ждала звонка, но когда поняла, что не дождется, позвонила сама и натолкнулась на спокойный, но твердый отказ мужа разговаривать. На этот раз не помогли ни запоздалые извинения, ни слезы, ни уговоры. Так Людмила оказалась у меня с просьбой помочь ей восстановить отношения. Однако и я отказался участвовать в такой помощи до тех пор, пока Людмила не осознает и не почувствует всю степень своей вины и ответственности за произошедшее, иначе любая помощь не сработает. Ей было очень трудно взглянуть на себя со стороны под другим углом зрения, однако пришлось. Пока я не убедился, что она действительно раскаялась в своих многолетних издевательствах над мужем, я не взялся за помощь. Людмила была вынуждена составлять списки всего дурного, что она сделала, ходить в церковь и мысленно проживать все те отрицательные эмоции, которые она ему доставила за всю жизнь (в индийском ашраме, где я научился этой мощной очистительной духовно-психологической технике, она называлась необычно — «надень туфли другого человека»). Однако когда сдвиг произошел, Людмила во многом была уже другим человеком.

Затем начался следующий этап работы: Людмила должна была вспомнить, какой тип женского поведения более всего восхищал мужа, что ему нравилось в других женщинах. Выяснилось, что она совершенно этим не интересовалась. За консультациями и советами по этому поводу она была вынуждена, преодолевая гордыню, обратиться к матери мужа, которая тоже болезненно переживала случившееся и уговаривала сына подумать о будущем. Людмиле пришлось заново пересмотреть всю свою жизнь, чтобы добыть крупицы этих знаний о вкусах мужа. Затем мы работали с ней над созданием и энергетическим усилением ее нового образа во взаимоотношениях с ним, более привлекательного, чем прежде и учитывающего его желания и пристрастия. И только после этого она поехала к его матери, дождалась его возвращения с работы, имела с ним длительный разговор, в результате которого привела его ко мне, как мы и планировали.