Весёлый странник золотого века

 

Предисловие к книге Юрия Ключникова "Предчувствие весны: воспоминания и размышления поэта о времени и судьбе"

Я много раз писал  предисловия к книгам моего отца, поэта, философа, эссеиста, переводчика, путешественника, общественного деятеля Юрия Михайловича Ключникова.

В них я делал акцент на его творчестве, хотя говорил и о его жизни, чертах характера.

Но сейчас перед нами не сборник стихов, а воспоминания поэта о своей прожитой жизни, его творческая автобиография длиной в 86 лет.

Жизнь яркая и насыщенная, ему много чем приходилось в ней заниматься.

Вот что пишет он сам:

«...Такова была моя жизнь – я и учился, получив два высших образования: филологическое в университете и журналистское в Высшей партийной школе, и учительствовал в городе и на селе, и занимался самой разной журналистикой – газетной, радиовещательной, кинодокументальной, и редакторствовал, и занимался издательской деятельностью, и вёл трёхлетнюю борьбу с партийными властями за одухотворение нашей идеологии, и шесть лет таскал мешки на плечах как грузчик, и путешествовал по Горному Алтаю и Гималаям, и писал собственные стихи, и переводил чужие, и основательно изучал восточную мудрость, и ездил по стране с выступлениями и лекциями, пытаясь соединить русские и советские ценности».

Эта книга не просто история  интересной и насыщенной частной жизни.

Она - документ большой эпохи.

 По ней можно изучать историю укрепления, стабилизации и распада  советского государства, историю инакомыслия в СССР, историю рериховского движения в России и мире, историю  духовных  и патриотических исканий, историю сибирской литературы.

Что явилось плодами  жизни Юрия Ключникова?

За это время он написал более 20 книг, среди которых есть и стихи (их более 1000), и переводы (250 французских и более чем 500 суфийских), и эссе,  и проза, и статьи, и дневники путешествий.

 Было и несколько сот вечеров и выступлений в разных городах России, встречи с тысячами людей.

 Но для творческого человека важнее не количество, пусть и самое впечатляющее, но качество.

Он сделал много для русской литературы: поэтически осмыслил духовные взаимоотношения Востока, Запада и России в своей трёхтомной антологии, состоящей из русских стихотворений (сборник «Душа моя, поднимем паруса!») и переводов французской (сборник «Откуда ты приходишь, красота?») и суфийской поэзии («Караван вечности»), продолжил линию русского классического стиха, создал новый образ лирического героя – русского воина, подвижнически служащего своей стране и национальной культуре, утвердил бодрую философию жизни, научился особому искусству примирения противоречий в жизни, мировоззрении и творчестве.

Его творчество высоко оценено лучшими литераторами России (особо выделю замечательные статьи Владимира Бондаренко, Льва Аннинского, Валентина Курбатова, Геннадия Иванова, Сергея Куняева, Владимира Костина) и вниманием простых читателей.

 До сих пор на его вечерах без всякой раскрутки и рекламы собираются десятки, а иногда и сотни людей и всегда звучит множество аплодисментов.

О нём вышло несколько фильмов, лучший из них – «Белый остров» (режиссер Вячеслав Тихонов)– был даже показан по центральному телевидению.

В Новосибирске его стихи и переводы регулярно звучат на местном радио России, в передачах замечательного журналиста Амира Нагуманова.

Читатель сам сможет оценить уровень творчества Юрия Ключникова, просто почитав эти воспоминания и стихи, украшающие прозаический текст.

Я хотел бы в своём предисловии сказать о жизни и личности своего отца то, что мне стало понятно в процессе подготовки его воспоминаний.

Для поэта главное оружие – это его стихи, а если он обладает публицистическим даром – то ещё и статьи.

 Но Юрию Михайловичу всегда было мало одного творчества.

Всю свою жизнь он пытался что-то сделать для своей страны и порой попадал в самые разные истории и ситуации.

Одна из историй – его партийное дело, которое сегодня начинают изучать российские историки.

 Об этом подробно рассказывает в книге сам Ю. М. и даже приводит протоколы тех партийных собраний, где рассматривалось его персональное дело.

Вдумчивый читатель наверняка обратит внимание на то, что идеологическое инакомыслие, содержащееся в предложениях Юрия Ключникова партийным властям (одухотворение марксизма восточной мудростью и создание в Горном Алтае Института изучения тонких энергий) было направлено не на разрушение государства и демонтаж социализма, как это делали практически все диссиденты того времени, а на укрепление страны и социалистической идеи.

Телёнок бодался с дубом вовсе не для того, чтобы этот дуб подрыть, а затем, чтобы дуб стал еще крепче,  но чтобы он рос вверх, а не в сторону.

 Потому эта история (70 партийных разбирательств в течение трёх лет, изгнание Юрия Ключникова с работы и его вынужденное превращение из редактора в грузчики на шесть лет) не вызвала никакого интереса у наших либералов и западных советологов.

К тому же мой отец категорически отказывался придавать этой истории большую огласку, жаловаться Западу и становиться диссидентом.

Он никогда не соглашался ни на какие интервью ни нашим либеральным, ни западным СМИ по поводу своих взаимоотношений с властью.

Он отказался от предложения участвовать в фильме, который предназначался для западной (прежде всего американской) аудитории и должен был представить Ю. М. в качестве жертвы советской системы.

Между тем сама идея одухотворения идеологии и жизни остаётся актуальной для нашей страны до сих пор.

Предлагая свои идеи, Юрий Ключников защищал имя Христа и хотел сохранить СССР.

Ещё в конце 1970-х годов он предвидел угрозу поражения страны в холодной войне и её последующего распада и в качестве спасения выдвинул идеи духовного характера, которые не были приняты, во многом потому, что они опережали своё время.

Размышляя о его наследии и жизненном пути, я увидел, что моему отцу присущи глубокая историческая интуиция и способность предвидеть будущее страны и различных тенденций.

Одним из первых литераторов мой отец начал отстаивать советские ценности и выступать против их зачёркивания.

Это было ещё в конце 1980-х годов, когда либеральное охаивание всего советского не достигло своего апогея. Об этом мой отец сказал так:

 

* * *

Не в ладах с любым попутным ветром,

Я пою, пока ещё пою,

Как об этом пишут, «в стиле ретро».

На судьбу не жалуюсь свою.

Не ропщу на то, что всюду плохо,

Права нет на выборы эпох.

Да и сам я – целая эпоха

На распутье нынешних дорог.

Делаю попытку за попыткой

В стороне от всех партийных драк

Сшить своей строкою, словно ниткой,

В клочья превращённый красный флаг.

 

Могу подтвердить, что подобная активность моего отца опиралась на глубинную внутреннюю убеждённость в том, что потоки клеветы на всё советское через какое-то время будут остановлены и к людям вернётся объективный взгляд на собственную историю.

 Это касалось и нападок на личность и роль в истории СССР Сталина, с которыми Юрий Ключников активно боролся и пером, и в своих устных выступлениях на многочисленных вечерах.

Он был уверен, что при жизни увидит, как отношение народа и даже власти к Сталину начнёт меняться в сторону большей объективности.

При этом отец утверждал: он защищает имя Сталина ради восстановления исторической справедливости, но вовсе не в силу своей приверженности к сталинским методам управления, которые работали тогда, но сейчас работать не будут.

Ещё более впечатляющим примером исторической интуиции Юрия Ключникова стало его пророческое отношение к проблеме веры и атеизма.

 В своём стихотворении, которое привел  в первом предисловии Г.В. Иванов («Не за горами время уж, когда слыть атеистом станет неприлично»),  он ещё в 1980 году предсказал и религиозный ренессанс в России, и  даже его возможные издержки:

 

В своей склонности соединять трудно соединимое, а иногда и несоединимое (что очень точно подметил в своей вступительной статье Геннадий Иванов, а еще раньше Лев Аннинский) Юрий Ключников проявил истинную широту не только своего сердца, но и сознания.

 Действительно трудно соединить русское и советское, веру и атеизм, Восток и Запад, культуру и цивилизацию, радость и страдание.

Но если вчитаться в стихи и эссе сибирского литератора, то можно увидеть, что конфликт между этими парами противоположностей органически находят свое решение на страницах его книг.

И это отнюдь не игра ума, а выстраданные убеждения. Такое свойство души позволило Юрию Ключникову, дерзнувшему пойти на открытый идеологический конфликт с партией, прожить большую жизнь без серьёзных личных конфликтов.

Дружелюбие, незлобивость, доброта,  спокойствие, психологическая защищенность, юмор, терпение и терпимость (не путать с теплохладной европейской толерантностью!), даже донкихотство – отличительные черты личности Юрия Ключникова.

В качестве доказательства приведу только один небольшой факт. Моего отца не печатали при советской власти (за несколько лет попыток пробиться в большую литературу он получил более ста отказов из толстых московских журналов).

И когда эта блокада продолжилась и в начале девяностых годов, он, к тому времени создавший значительный корпус своих стихотворений, совершенно серьёзно начал убеждать меня, чтобы я нашёл какого-нибудь более-менее патриотически настроенного, но в то же время ловкого в вопросах публикации литератора и безвозмездно отдал ему права на публикацию своих стихов под его (литератора) фамилией (!).

На мой удивлённый вопрос:

«Не слишком ли жирно будет этому литератору так просто получить такой щедрый подарок? Зачем ты лишаешь себя права печатать свои стихи под своей фамилией? Ведь ты уже вписал себя в литературу!» – отец ответил, что ему гораздо важнее всех личных творческих амбиций то, чтобы его поэзия «работала на Россию, пусть и под чужой фамилией».

 Это подтолкнуло меня к созданию своего издательства, «Беловодье», где я постепенно сам начал публиковать его поэтические сборники.

А потом пришли публикации стихов и статей отца в журналах «Наш современник», «Литературная учёба», «Наука и религия», «Дельфис», газетах «Завтра», «День литературы», «Советская Россия»...

Впечатляет  интенсивность его жизни и работы.

 Мой отец – поэтический долгожитель. В течение многих лет и до сих пор каждый его рабочий день длится примерно 12 часов с лёгкими перерывами на прогулки и дневной сон.

Он пишет стихи на бумаге, а потом работает с ними на компьютере, который освоил ещё лет пятнадцать назад на уровне среднего пользователя.

Он не может жить без природы и потому делает каждодневную часовую зарядку на улице, какая бы погода ни стояла на дворе, а дома не менее часа медитирует и молится с закрытыми глазами.

Сила его молитвы, интенсивность духовной концентрации, умение управлять собой и скрытыми силами организма может впечатлить видавших виды людей.

В своих воспоминаниях он описывает случай, чему мы все были свидетелями, когда он в возрасте 62 лет с помощью непрерывной, длившейся сутки молитвы остановил приступ энцефалита, начавшийся после укуса клеща, когда столбик ртути на градуснике приближался к отметке 41 градус.

 И полностью, без последствий излечился от этой смертельной болезни.

Он долго искал свой духовный путь: вначале погружался в идеи Живой Этики, потом открыл для себя мир православия и старцев, но в итоге удивительным образом соединил в своём сердце и Восток, и православие, нашёл свой творческий путь в беззаветном служении русской культуре. И это не эклектика, а органический синтез, воплощенный в его строки и поступки.

Юрий Ключников уже сорок лет, по его собственному признанию, пребывает в состоянии счастья, которое не способны омрачить испытания и трудности, встретившиеся в его жизни.

 Оно проявляется как искренность, открытость, простодушие (не зря главный герой моего отца – это сказочный Иван-дурак), особое излучение души, которое до сих пор привлекает к нему самых разных людей – от стариков до маленьких детей.

Последние сами подходят  на улице к высокому, сохранившему стройность седовласому  старцу и охотно вступают в разговоры с ним.

Когда отцу исполнилось 70 лет, на юбилей к нему, обычному  пенсионеру, которого тогда еще толком и не печатали, хотели приехать более 300 (!) человек из разных регионов России.

Это  были люди, побывавшие с ним Алтае и в Индии, а также на многочисленных встречах с ним и поэтических вечерах во время его поездках по стране.

Не могу не сказать о крупногабаритной личности Юрия Ключникова, которому никогда не удавалось беспроблемно  вписаться ни в одну структуру, движение или объединение людей.

В советское время он не смог вписаться в систему преподавания общественных дисциплин, когда учился в Высшей партийной школе (ВПШ) в Москве, где его из-за высказываний в защиту православной религии не оставили в Москве, как хотели, а отправили обратно в Новосибирск.

Потом  были конфликты во время работы главным редактором на новосибирском радио, а затем на  западно-сибирской студии кинохроники, порожденные его абсолютным неумением играть по правилам, ловчить и приспосабливаться к начальству.

Про партийное дело, растянувшееся на три года и кончившееся изгнанием  из приличных людей в грузчики и говорить не стоит, человек не мог молчать, раньше других почувствовал, что страна катится в пропасть.

Но ведь еще были годы непечатания: он не вписывался в официальную журнальную  литературу ни  в советское время, ни в перестроечное, ни в период нулевые годы, когда его стихи, высоко оценённые московскими мэтрами принципиально не публиковали в тех же «Сибирских огнях», потому что не соответствовали вкусам тогдашнего  главреда.

Юрий Ключников долго не вписывался и в структуру Союза писателей, став членом этой организации только в 73 (!)  года.

В период своего активного увлечения Востоком он не вписывался в рериховское движение и был подвержен остракизму как в его новосибирском ареале (Сибирское рериховское общество), так и в московском центре Рериха (МЦР).

А в самый последний период жизни, когда он пришел к идее служения русской культуре и принятия православной традиции, но при этом не порвал с рериховскими идеями, он все равно да конца не вписался в патриотическое движение.

(Хотя в этом полку, как мне кажется, он хотел бы сражаться больше всего).

Его сложная фигура до сих пор вызывает у  немалой, фундаменталистски настроенной части  патриотов множество вопросов: зачем Восток, зачем переводы поэтов Запада, зачем попытки идти в сфере духа нехожеными тропами?

И все это  при отсутствии личных конфликтов  моего отца и самостных черт характера, как- то объясняющих  в других случаях, почему человек никуда и никогда до конца не вписывается.

Его принципиальность проявилась и в самой структуре этих воспоминаний, которые легко можно было выстроить в некоем благостном виде: мол, много блуждал в атеистической советской тьме, искал истину на Востоке.

 Но я - поэт, и нам, поэтам,  заблуждаться простительно,  а теперь покаялся и припал к спасительному лону традиции.

Можно было бы даже слегка  поругать своих прежних кумиров.

 При таком раскладе и официальное признание можно было бы получить, куда больше, чем сейчас, если он будет упорствовать в своих сложных взглядах.

Однако такой путь был бы для него банальным, легким и слишком эгоистическим по мотивации: стало бы ясно, что человек думает прежде всего о себе, а не о стране и об Истине.

Многие годы упорной внутренней работы помогли ему обрести ясное понимание, что одним лишь возвратом к чистой традиции прошлого не спасешься.

Новое вино требует, чтобы были новые мехи. Перед Россией и миром встают сложнейшие вызовы и нужны новые пути духа, основанные на синтезе всей мировой духовной культуре, хотя и с русским основанием.

Для него этот синтез невозможен без  идей Живой Этики, о чем он подробно и очень доказательно рассказал в этих воспоминаниях. 

Он продвигает эти идеи, не потому что фанатически настроен исключительно на эту духовную традицию и хочет понравиться рериховскому движению в его сегодняшнем виде, которое он во многом  и давно перерос.

 Все проще, он, искренне считая себя православным человеком, убежден – без этих идей синтез будущего окажется неполным и страна, которая отказывается от обновления своих традиций, может не справиться с вызовами мира.

 Он пытался предупредить власти страны  тогда, 35 лет назад  и его не услышали, а страна была разрушена.

Это же самое он пытается сделать сейчас,  ставя на кон свою репутацию и поэтическое имя. Истина для него  превыше всех репутаций и сиюминутных выгод.

Верность Истине с большой буквы гораздо сегодня гораздо нужнее, чем следование форме, даже если эта форма помогала раньше.

А Истина в том, чтобы уметь быть благодарным.  Юрий Ключников вообще никогда  никого не ругал, даже своих гонителей, видя в них своих учителей.

И ничего не делал ради себя, рулил значительно выше, чем окружающее его большинство. 

Конечно, при такой позиции ему было очень сложно куда-то вписаться. Независимый подход к жизни раздражает, потому у Юрия Ключникова до сих пор немало недоброжелателей и в местной литературной среде, и среди чиновников, и даже среди родственников.

 Да и доброжелатели не очень-то активны.

К его негромкому, но весомо звучащему голосу не прислушались тогда, не очень прислушиваются и сейчас.

Но может все-таки стоит прислушаться?

Ю. Ключников напоминает, что о серьезности рериховских идей говорит серьезность людей, которые высоко оценивали это наследие. В СССР и в  России – А. Косыгин, А. Громыко,  Е. Примаков, посол РФ в Индии А. Кадакин, весь отряд космонавтов СССР и России, сенатор М.Николаев, академики М.А. и М.М. Лаврентьевы, Д.Лихачёв, А. Трофимук, Е.Челышев, А.Яншин, Вл. Казначеев.

 За границей: Р.Тагор, Д. Неру, И. Ганди, Т.Рузвельт, Г.Уоллес, А.Эйнштейн, Д.Голсуорси, Т.Манн, Г.Уэллс...

Список симпатизирующих Рериху российских и зарубежных крупных людей огромен, он может составить несколько страниц.

Этих людей привлекали не просто красивые горные пейзажи художника, но масштабное мировоззрение, которое несли миру супруги Н.К.и Е.И. Рерихи.

А это – новая концепция культуры, которая рассматривалась как «почитание света», новый синтез науки и религии, новые пути развития цивилизации, предполагающее использование альтернативных источников энергии и формирование в людях космического мировоззрения, новая антропология, обращающая внимание на огромные ресурсы  человеческой психики, новое понимание этики как единства мысли и поступка.

Это  и новый синтез Востока и Запада, предполагающий глубокое взаимообогащение культур и показывающий наилучшие пути для межцивилизационных союзов,  и новые пути обуздания скрытой и явной агрессии отдельных людей, религиозных групп и государств, выливающихся в террористические акты.

Причем все эти грани нового мировоззрении не есть абстрактная авангардная новизна, но то самое  хорошо забытое старое,  которое опирается на древнейшие сакральные знания и предлагается всему миру, но более всего России.

 Мудро ли игнорировать этот щедрый дар Рерихов и стоявших за ними Великих Учителей Востока, когда в двери стучится глубочайший мировой кризис, когда на карту поставлено само будущее России, а все старые рецепты не работают?

 

Я много лет размышляю о полной загадок и парадоксах судьбе поэта, который успешно делал журналистскую карьеру, потом, выступив против системы, оказался на самом дне социальной лестницы, но в итоге, добившись высоких творческих результатов, снова получил признание.

 Всё-таки звание лауреата Союза писателей России в номинации «художественный перевод» за книгу «Караван вечности: вольные переводы суфийской поэзии VIII-XX вв.»» и представление книги на международной книжной ярмарке в Иране – это очень хороший, хотя и внешний результат.

 Внутренний результат – создание высоких образцов поэзии, бесспорных для всех.

Полагаю, что судьба не есть комбинация случайных факторов.

Само силовое поле судьбы создают самые разные силы, главной из которых является сознательная  и устремлённая воля человека. Всю свою жизнь Юрий Ключников искал истину, причём особенность собственных поисков выразил в очень точной формуле:

«Я  всегда старался искать то, что намного выше меня».

Огромное количество ищущих людей, как они говорят, ищут себя и запутываются в трёх соснах своего эгоистического, субъективного мира, не находя выхода. Юрий Михайлович тоже искал себя разными способами и понял, что он не чиновник, не политик, не журналист, обслуживающий власть, а поэт.

Он пришёл к творчеству с чётким пониманием, чему и Кому должна служить его Муза, причём у него был яркий пример того, каким должно быть подобное служение – «наше всё», Александр Сергеевич.

Как он сам определяет себя в духовном и мировоззренческом смысле? Как русского поэта,  целиком принадлежащего  русской культуре, православной в своей основе, но  широкого по взглядам, с симпатией относящегося к Востоку.

Юрий Ключников отражает это свое мироощущение в поэзии: «стихи Ю. Ключникова – это молитва о России» (В.Бондаренко).

 Что касается его мировоззрения, то оно является мировоззрением  человека, любящего Россию так страстно, как верующий любит Бога, привязанного к ее историческим корням, но просвещенного (поэт достаточно глубоко знает восточную традицию) и  внутренне свободного (дух святой, как известно дышит , где хочет). ).

И эта свобода позволяет ему почитать наряду с христианскими святыми великих восточных пророков  ( при этом он много лет  молится Христу).

А что в этом крамольного?

Почему же мы призываем любить своих ближних, но при этом холодны или негативно настроены к «дальним» ( в конфессионально-идеологическим смысле)?

Разве это пример христианской любви?

 

Юрий Ключников считает, что божественное православное зерно жило в душах и  у наших славянских пращуров, и у советских героев ( а этот героизм был массовым, всенародным).

Иначе первые  не приняли бы  христианство, а вторые не победили самую мощную силу зла в виде фашистской антицивилизации.

Такой взгляд  в чем-то близок идее «потенциального» православия, которое исповедовали многие русские философы, те же евразийцы.

В свое время поэт защитил имя Христа и пострадал сам,  и этот поступок,  на мой взгляд, гораздо важнее и ценнее, чем формальное следование церковным канонам при абсолютно конформистском поведении, характерном для многих его критиков.

При этом он не навязывает свой взгляд никому и практически не касается этой темы в стихах.

Потому требовать от поэта, самого вольного, стихийного существа на свете и всегда немного язычника некоего правильного мировоззрения довольно странно.

Единственное, что можно от него требовать – это хороших стихов. Но с этим у Юрия Ключникова все в порядке.

Но помимо всех идеологических  и духовных поисков нужно помнить, что изложенная здесь биография –  это не биография какого-то идеолога общественного движения.

Хотя эту роль Юрию Ключникову  навязывала  сама ситуация , предлагая ему попробовать  насколько пригодна к принятию его высокодуховных идей тогдашняя марксистско-ленинская среда, а сегодня тот странный симбиоз и традиционных религиозных ценностей и либеральной практики, который сложился у нас за последние годы .

 Это прежде всего биография поэта

. А поэты – люди лирические, хаотичные, увлекающиеся, готовые воспеть все, что попадется им на глаза.

Юрий Ключников именно такой поэт, который любит вглядываться в хаос мира, а затем по многу часов погружаться в таинство строки и превращать этот хаос в поэтический космос.

 Он всматривается в невидимое бытие и потому часто смотрит поверх быта, не замечая мелких подробностей нашего суетливого времени. Для него это гораздо важнее всех идеологий.

Юрию Ключникову непросто дались эти мемуары: его все время сносил в привычное русло поток поэтического вдохновения, о чем он сам в 2008 году уже в возрасте 78 лет написал следующие строки:

 

Никак не соберусь на новоселье

под крышу прозы,

хоть пора давно.

Поэзии пленительное зелье

рассудок мой туманит, как вино.

Едва на мемуарную отвагу

настроишься – мелькают пустяки:

Обрывок мысли, рифма...На бумагу

Глядишь не проза выльется  -

стихи.

 

Говорят, что поэтами не становятся, а рождаются.

На самом деле это так и не так.

Да, если ты не рождён Свыше, ты не сможешь стать настоящим поэтом, хоть ты образован, как Брюсов.

 Но многих, рождённых для выполнения высокой поэтической миссии творцов слова, век все-таки сломал.

Человек, рождённый Поэтом становился таковым, если мог преодолевать тяготы эпохи, подняться над суетой и переплавлять выпавшие на его долю испытания в красоту своих стихов.

 Книга «Предчувствие весны» рассказывает нам о  творческом пути человека, рождённого быть поэтом и сумевшего им стать.

 Поэтом не идеологическим, выражающим идеи какой-то группы людей,  а глубоко национальным, русским.

Рассказывает о том, как он шёл вместе со своей страной и народом в самом трудном и грозном веке может быть за всю историю России. И в этом большая ценность этой книги.

 

Нужно сказать, что воля Ю. М. не ограничивалась поисками Бога для себя.

Он всё время стремился что-то сделать для мира, для людей, для России.

В связи с этим вспоминаю высказывание итальянского поэта Габриэля д’Аннунцио: «Я есть то, что я отдал»

. Чем больше творческий человек отдаёт себя в своём творчестве более высокой воле, чем сильнее он сжигает в себе самость и несовершенство, тем более высокой становится его поэзия.

 «Он ждёт, чтоб высшее начало его всё чаще побеждало, чтобы расти ему в ответ» – писал о таком воине духа Рильке.

В своём романтизме отец нередко выглядит мечтателем, оторванным от суровых прагматических реалий нашего времени.

 Но всё равно он для меня – в каком-то смысле человек будущего, пример для подражания, «весёлый странник золотого века», как он, сам того не желая, сказал о  людях, похожих на самого себя.

Можно подумать, что я как сын субъективен, увлечён и рисую портрет некоего идеального человека.

 Конечно же, это не так, и недостатки есть у любого человека, в том числе и у моего отца, но не мне о них судить.

Могу сказать, что одним из высочайших наслаждений, которые мне пришлось испытать в жизни, – это работать вместе с отцом, быть в ауре его творчества, помогая ему в завершении каждой из его книг, а потом издавая их.

Прежние книги Ю. М. – о творчестве, но та, которую вы держите в руках, – о творчестве жизни, о том, как нужно созидать себя, чтобы в конце концов стать кем-то достойным, мастером жизни.

Очень надеюсь, что судьба отпустит ему ещё какой-то срок для завершения своего проекта по переводу китайской, индийской и лучшей англо-американской поэзии.

Но и того, что он сделал, вполне достаточно, чтобы занять своё место в русской литературе XX и XXI столетий.