Андрей Филозов ОТКРОВЕНИЯ ВСЕХ РЕЛИГИЙ: союз сакральных традиций и глубинной психологии, адаптирующий эти традиции, вполне возможен. Cм. текст интервью в разделе «Пресса, СМИ, интервью»: http://www.kluchnikov.ru/pressa-i-smi/index.html
Результат здесь, как и в известном высказывании Ильфа о спасении утопающих, во многом зависит от нас самих.
Наш собеседник – кандидат философских наук Сергей Ключников – практический психолог со стажем работы в четверть века, автор двух десятков книг, посвященных психологическому совершенствованию и духовному развитию человека, академик Российской академии естественных наук, член Союза писателей и Союза журналистов России. По собственным более или менее точным подсчетам, Сергей консультировал более пяти тысяч шестисот человек. Также он постоянно проводит тренинги и коучинг для руководителей двух десятков государственных структур и общественных организаций, в числе которых аппарат Полномочного представителя президента России в Приволжском Федеральном округе, Центр политической конъюнктуры, Сбербанк России и Московская служба спасения. Будучи автором целого ряда методик саморегуляции и коррекции поведения человека, Сергей сегодня говорит с нами о том, что лежит в основе этих приемов и практик, и что вообще объединяет известные человечеству способы духовного развития и совершенствования личности.

ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА

Чем я занимаюсь? Я осмысляю психологические и духовные практики самых разных традиций и культур Востока и Запада, развивающие человека, скрытые ресурсы его психики и творческий потенциал, помогаю ему реализоваться в жизни, достичь своей цели. На сегодняшний момент моя система включает около пятисот практик, упражнений, психотехник, взятых из древних систем и адаптированных к современности. Есть и новые разработки. Мой отец в свое время был главным редактором западно-сибирского отделения издательства «Наука» и при этом практиковал Агни-иогу. За это его исключили из партии, шесть лет он проработал грузчиком на хлебозаводе. Он и сейчас жив, пишет и издает стихи. Так что это такая семейная традиция.

Я считаю себя исследователем-экспериментатором, пропускающим все духовно-психологические практики через опыт внутренней работы. В прежнее время был выраженный недостаток соответствующих сведений, хотя бы на уровне популярной литературы. Заинтересованные читатели дальше Шульца и Леви не заходили. А теперь на рынок выброшено сразу много всего: и хорошего, и плохого, и среднего. Первое, с чем сталкивается человек, знакомящийся с такими вот текстами – это проблема языка. Специфический «восточный язык» поначалу непонятен.
- Да и потом, без знания языков в прямом смысле, переводы порождают совершенно превратное представление о предмете. Парадоксально, но чем больше начитано переводной литературы, тем в более сложном, нездоровом положении оказывается читатель. Переводы хороши лишь как «мостик», для первого знакомства.
- Но ведь и то, как на Западе принято подавать такие сведения, тоже далеко от наших потребностей. Это, по большей части, довольно вульгарный, потребительский подход, слишком упрощенный. Я пытаюсь, так сказать, адаптировать духовные традиции, приблизить их к российской интеллектуальной модели, отобрать лучшее и из мирового опыта саморазвития, и из соответствующих методов и практик. Начиная с какого-то момента, я принялся раздумывать над тем, что общего между самыми разными системами психологического и духовного тренинга, известными человечеству, что ценного из духовно-мистического опыта может взять психология. Я не хотел бы сейчас заходить в чисто религиозную область, поскольку моя профессиональная задача как психолога – предложить такую систему саморазвития человека, которая заполняла бы область между религизно-духовной сферой и повседневной жизнью.

- Религия сама прекрасно справляется.

- Вот именно. Дело как раз в том, что каждая, скажем, истинная религия имеет свою духовную и психологическую практику, давно и хорошо отработанную. В восточной церкви это – исихазм, в католицизме – разнообразные духовные упражнения, как древние, так и сравнительно новые, и совсем молодые. В исламе – практика зикра. Про Юго-Восточную Азию я и не говорю. Но, даже если намеренно говорить об этом не как о религиях, а как об учениях, большинство практик было создано в определенное время, исходя из специфики и проблематики этого времени. На взгляд современного человека, они часто громоздки и, во всяком случае, требуют очень специфической культурной подготовки.

- Даже, я бы сказал, культурной причастности. Чтобы более-менее адекватно оценивать и осознавать эти методы, недостаточно быть высоколобым ученым; надо отчасти переродиться в носителя данной культурной традиции, научиться думать и чувствовать в ее рамках.

- Итак, речь идет о переводе всех этих специфических практик на язык современной культуры. Стоит ли его делать? С моей точки зрения это нужно делать, но очень деликатно, иначе мы можем придти к слишком опасным упрощениям. Любая практика в контексте учения имеет один смысл, а вне этого контекста, выдернутая из целостной системы, превращается в бездушный технический прием. Скажем, некоторые практики НЛП – например, «смена кадра» - были разработаны суфиями. Однако задачи и цели нейролингвистического программирования весьма далеки от религиозного благочестия и духовности. Да и к переживанию простого человеческого счастья они приближают мало. С другой стороны, в наше время большое число неплохих и стремящихся развиваться людей почти не способно следовать одной какой-то традиции. Они хотят этого развития в более широком контексте, не замыкаясь в жесткие рамки. Моя практика показала, что очень многие так строят свой мир, и это им помогает. Трансперсональная психология, развивающаяся в тесном содружестве с восточными школами психического и духовного совершенствования, показывает, что союз сакральных традиций и глубинной психологии, адаптирующей эти традиции, вполне возможен.

ОТ ВОСТОКА ДО ЗАПАДА

- Вы сами каким-то образом причастны к первоисточникам?
- Конечно; в свое время у меня возникла настоятельная потребность отправиться на Восток и освоить там некие аутентичные практики. Дважды я жил в ашрамах, прошел продолжительную тренировку в разного рода ретритах, проводившихся и буддистами, и иогами, посевщавшими Россию. В начале девяностых принял прибежище, то есть стал практикующим буддистом у Чугдуда Трунгпа Ринпоче. Позже моим наставником был известный геше Тинглей, много работавший в Москве и основавший здесь буддийскую сангху. Потом геше Тинглей даже жил некоторое время в Новосибирске у моего отца. Во время миллениума я практиковал в ашраме Сатьялока под Бангалором; возглавляемом Шри Мукти Ишвара Бхагаваном – просветленным мудрецом и духовным учителем Индии, входящим в полуофициальный синклит 108 махатм Индии, определяющих духовные задачи страны. У меня тогда был творческий застой, но после ашрама я получил столь мощный импульс, что за шесть лет написал 15 книг. Параллельно я пытаюсь вникать в современные западные психотехники, во многом пересекающиеся с восточными традициями, но в чем-то и совершенно своеобразные, как, например, так называемая система спиральной динамики, которую разработал Клэр Грейвз.
Грейвз был учеником Маслоу, одного из известнейших современных психологов, и пытался применить его методики в повседневной жизни людей, рассматривая их уже не как пациентов, а как клиентов. Один из представителей школы спиральной динамики, Крис Кован, кстати, приедет с тренингом в конце мая в Москву. Сутью системы является теория об эволюции человеческого сознания в процессе перехода от одной системы ценностей к другой. Частью этой теории выступает учение о мимах – своего рода глубинных мыслеобразах, способных существовать даже вне определенного носителя, влияя тем самым на коллективное сознание. Эти мимы, соответствующие различным (по восходящей) аспектам духовной жизни человека от самых примитивных проявлений «я» до стадии конечного просветления, в общем, имеют прямое отношение к классической системе чакр, хотя авторы теории избегают прямых аналогий. Они даже намеренно прибегают к «отстранению» своих моделей, чтобы не запутывать своих адептов специфической восточной лексикой и системой понятий.

В результате у меня постепенно сложился собственный образ глубинной психопрактики, пробуждающей скрытые возможности человека. Мы знаем, что в огромном большинстве случаев тоько шесть-восемь процентов нашего психического потенциала используется; девять десятых остаются в дремлющем состоянии, как подводная часть айсберга, ожидая своего часа. Как раздвинуть границы возможного и помочь человеку приобщиться к этим сокровищам, тем более, что они, в сущности, ему принадлежат?

По роду моих занятий мне приходится консультировать тысячи людей; из них многие принадлежат к миру искусства. Однако даже они хотят жить более полно и насыщенно; их вроде бы очень интересная работа мало в этом помогает. Люди, как у нас, так и на Западе, главным образом ходят по кругу. Дом – работа, работа – дом. На краткое время они могут что-то добавить, интересное для них, но потом эта новая часть жизни также превращается в обыденность. Крайне трудно всерьез и устойчиво изменить свою жизнь – люди не удерживаются на достигнутом уровне. На тренингах и консультациях я стараюсь помочь людям не только совершить прорыв на новый уровень, но и суметь удержать завоеванное. Доступная в обществе самореализация связана исключительно с внешней стороной жизни: успехом, достатком; а все это не приносит гармонии, поскольку не затрагивает внутренний мир человека. Там, по-прежнему, царит пустота. В результате мы начинаем бросаться из стороны в сторону, пробуем в духовном плане то одно, то другое, коллекционируем разные системы психопрактики. На это уходит немногое остающееся у нас от повседневных забот время, и мы не успеваем сколько-нибудь углубиться в традицию, проходим опять по поверхности.
- На этом уровне практики и учения, которые могли бы помочь человеку выйти за рамки мира сего, становятся частью этого мира, становятся модой.

ТРИ СТОЛПА ДУХОВНОГО СОВЕРШЕНСТВА

- Я поставил себе задачей создать некую систему, которая помогла бы людям выйти из этой крысиной гонки. Достичь мастерства в жизни. Я стал искать и отбирать какие-то методы, системы, пути, которые помогали бы этому. Люди находятся на очень разных уровнях духовного развития. Нет такого учения, которое могло бы помочь всем и каждому одинаково; но есть нечто основополагающее внутри учений, нечто, о чем говорят все традиции. Я стал искать это общее, исходя из того, что вообще объединяет людей, несмотря на различия между ними, и, в результате, вычленил для себя три вещи. Они важны в равной степени для всех систем духовного и психического развития, и все практики ведут к этому.

Первое – это «жизненная энергия». Она по-разному называется в разных школах, но все считают эту вещь очень важной. Жизнь – современная жизнь в особенности – отнимает у нас много сил. Цивилизация утверждала себя как устройство, повышающее уровень жизни, уровень комфорта. Она была призвана освободить человека от многих привычных забот, облегчить его повседневность, высвободить силы и время. И она высвободила это время, но и заняла его. Цивилизация отбирает у человека все его силы, она накладывает на него новые обязательства, требует статусности. Кто не поддерживает свой статус, выпадает из социальной ниши и становится аутсайдером. И на работе, и в повседневной жизни силы людей буквально выгорают. Сила, энергия нужна для всего нужна для всего – и для достижения земных целей, и для духовных. А ведь сказано, что Царство Божие берется силой. Где же ее взять, эту силу? О силе – благодати, духовной энергии – говорят все мировые религии, пишут Кастанеда, Гурджиев, учение Агни-иоги. Эта сила не использует человека, не подчиняет его себе, в отличие от внешней и примитивной энергии, которой наполняет его цивилизация. Эта сила раскрывает внутренние ресурсы человека, помогает ему выжить как личности, и даже просто физически выжить, творчески реализоваться. И вот учение о такой Силе с большой буквы объединяет все религии. Современная психология все чаще обращается к этой теме.

Следующий аспект – развитие внимания, необходимого для сосредоточения и созерцания, необходимого для любого творческого акта. Больше того: любое действие, сопряженное с полным вниманием, и есть – творческий акт. Сосредоточение внимания на теле, эмоциях, мыслях и действиях пробуждает дремлющую в нас скрытую энергию. Можно сказать, «развитию внимания уделяется все больше внимания». Ученые утверждают, что сейчас наступает эра «экономики внимания», когда потребителю будут платить за переключение внимания на рекламу, как сейчас в Интернете иногда платят за клик. В Соединенных Штатах есть такой Институт интегрального внимания (в Санта Фэ) – международная лаборатория сознания, с которой я сотрудничаю. Ее филиал есть и в Москве. Способность к достижению цели требует именно внимания. Эволюция сознания человека, если о ней вообще можно говорить – это эволюция его внимания. Есть даже соответствующее предание о том, что Гаутама Будда был способен одновременно оценивать и контролировать десять тысяч процессов, происходящих в нем и его мире. Эта цифра, конечно, поэтизм. Никто намеренно этого не подсчитывал. Но это – очень важное свидетельство, если вдуматься.
Способность одновременно качественно делать несколько совсем разных вещей – это же не пустая фантазия. Вспомним Юлия Цезаря, Ришелье, Наполеона, которые владели этим мастерством. Это – ключ к успеху именно в нашей нынешней жизни, в бизнесе и в политике. Мастер способен осуществлять эффективно несколько разных проектов, правильно распределяя внимание. То есть общественные и деловые процессы больше не подчиняют его себе, никуда не толкают, не тянут, не управляют им. Он сам правит этими делами, не позволяя делам стать важнее того, кто делает. Он преуспевает, и притом остается свободным; более того, эти дела становятся способом его дальнейшего духовного совершенствования.

- В традиционной китайской культуре принято говорить о «совершенной искренности» и «постоянном присутствии». Мастер непрерывно присутствует в том, что делает, не позволяя делам стать рутиной и превратить его в зомби; он превращает любое дело вроде чаепития или схождения по лестнице в духовную практику, и так его жизнь во всех ее проявлениях становится сакральным актом.

- Совершенно верно. Во всех религиях существуют соответствующие практики и даже простейшие распорядки дня, помогающие человеку научиться присутствовать во всем-всем, что он делает, и развивающие его внимание. От простого к сложному; впрочем, с этой точки зрения нет ничего «сложного» или «простого».

- Все процессы становятся волевыми действиями, а все действия обретают мотивацию и осознанность, и становятся поступками. Дело не в том, простые они, или сложные, а в том, что все они отныне наполнены смыслом и равноважны. Вот тут и жизнь из унылой череды не всегда даже зависящих от нас событий становится актом творчества.
- Наконец, полнота жизни в самом лучшем смысле этих слов. Все системы духовного совершенствования говорят об эмоциональном раскрытии человека. О сочетании радости и любви, и удовлетворенности. Возьмем буддизм. Базовая категория у Будды – страдания. Незавершенность гештальта, говоря языком современной психологии. Все сокровища мира, любой внешний успех обесцениваются, если не приносят глубинного удовлетворения. Сравнительно недавно был произведен своеобразный статистический подсчет уровня счастья у населения различных стран. По этому показателю Россия оказалась на 172 месте. Учитывались такие факторы, как уровень жизни на душу населения, состояние здоровья, средняя продолжительность жизни, эмоциональный тонус. Примечательно, что жители стран, возглавлявших список, когда им предлагают объективно оценить свое состояние, сравнивают себя не с иностранцами, не с чужаками, а с самими собой в прошлом. И даже не очень часто вообще сравнивают. А чем ниже по шкале счастья, тем чаще люди оглядываются на соседей. А чем они счастливее, тем больше интересует их собственная жизнь безотносительно к успехам или неудачам других. Я стараюсь научить наших бизнесменов этим простым, но очень эффективным восточным практикам пробуждения в себя базового, природного состояния счастья. Цель - сохранять его незамутненным даже в периоды кризисов и стрессов, как это делают люди Востока.

- Они не сравнивают себя с кем-то, а просто живут, занятые решением настоящих проблем.
- Иногда, принадлежа к какой-то традиции, даже регулярно посещая храм, человек проходит через религиозные практики разной сложности. И помимо духовного восхождения, это помогает ему выстоять в миру. Духовные практики в их психологическом аспекте служат решению проблем этого мира. Георгий Гурджиев проходил длительный этап обучения у суфиев. В повседневной жизни он при этом освоил более сотни профессий. Под конец ему достаточно было просто посмотреть на каую-то работу, и он легко схватывал ее внутренний алгоритм. На Востоке такой практический подход традиционно считается чертой мастера.

- А мастерство в терминах традиционной культуры означает высокую степень духовного совершенства.
- Современная трансперсональная психология пытается весь этот опыт духовного развития человека исследовать и создать некие более или менее универсальные программы. Мне бы не хотелось, чтобы это выглядело как вызов существующим мировым религиям, или даже как наивная попытка их чем-то «дополнить». Но надо признать, что девяносто пять процентов своего времени человек, даже религиозный, проводит вне храма. И здесь, за пределами церковной ограды, жизненный прессинг столь велик, что наше сознание зачастую оказывается беззащитным. Это постепенно лишает людей надежды, заставляет отказываться от мыслей о своем духовном развитии, о том, что здесь вообще возможно какое-то изменение. Прежние способы оказывают все меньшее воздействие.
- Религия помогает решать проблемы этого мира, а не бежать от них. А с того времени, как церковь в сознании людей отделена от государства, то есть проблемы духовные и мирские формально перестали быть связаны, появился соблазн именно бегства в религию от повседневной жизни. А ведь она совсем для этого не подходит. Пьянство, наркотики и прочие «излишки всякие нехорошие» гораздо надежнее изолируют человека от мирской действительности.
- Я занимаюсь тем, что собираю психологические и духовные практики, и проверяю, насколько и каким образом они помогают выживанию современного человека. Когда человек определенным образом подготовлен, дисциплинирован практиками, приучен к самонаблюдению, у него пропадает потребность в автоматической лжи самому себе. Он больше не чувствует себя жертвой, в том числе и – жертвой обстоятельств. И он начинает оценивать себя все более объективно, что требуется ему для реализации его талантов. Реализуя себя во внешнем мире, он постепенно приходит ко все большей гармонии внешних моментов. Прежде он ощущал себя во власти обстоятельств или, в лучшем случае, в постоянной борьбе с этими обстоятельствами.
- А теперь он сам управляет этими обстоятельствами, которые превращаются в поводы для поступков.

НЕ ОТ МИРА СЕГО

- В начале девяностых годов мне посчастливилось встретиться с Раймондом Моуди, автором бестселлера «Жизнь после смерти». Моуди, как практикующий врач, исследовал проблему клинической смерти. Его книга состоит из сотен свидетельств людей, получивших такой опыт и прошедших через него. На самом деле статистика Моуди насчитывает десятки тысяч примеров того, как смерть поразительно действовала на духовное состояние. Люди возвращались к жизни буквально другими, они совершенно переоценивали свою жизнь. Где-то, может быть, на сниженном уровне это даже похоже на просветление, каким его описывают на Востоке.

- Ну, почему же «на сниженном уровне». У меня не было клинической смерти, но я проходил через очень интересный опыт умирания, физически довольно мучительный, хотя и не в такой степени, как это представляют себе люди, у которых страх смерти. И вот после этого я недели две жил в состоянии самого настоящего умиления – не в эмоциональном, а в христианском смысле. Все обрело для меня огромную, абсолютную ценность. Не то, чтобы я «научился ценить каждое мгновение жизни», как принято об этом говорить; я буквально почувствовал эту ценность. То есть не в том было дело, что я счастливо избежал смерти, а в том, что умирание стало для меня исключительной духовной практикой. Я очень благодарен за это – не за то, что выжил, а за то, что умирал.
- Сам Моуди претерпел массу неприятностей из-за своей книги и прочего. Дело в том, что в его обществе принята жесткая профессиональная специализация. Психолог должен исследовать психику человека; врач эту психику исследовать не должен, и не имеет на это прав. Моуди лишился врачебной лицензии за свои исследования, хотя отнюдь не ставил опыты на людях. Это потом к нему пришло признание, а сначала он был настоящей паршивой овцой. Уже гораздо позже Моуди проводил эксперименты с особым устройством, исследующим организм и психику в момент смерти, своего рода «зеркальным коридором». Он изготовил такую конструкцию зеркал, которые определенным способом изменяли сознание человека, позволяя ему пережить нечто приближенное к опыту клинической смерти. Почему я об этом говорю? Смерть помогает нам осознать ценность жизни не потому, что она лишает нас возможности жить в этом мире, а потому, что она добавляет нам что-то, не имеющее отношения к этому миру. Нечто не от мира сего.
Я разработал особую психотехнику, которая учит смотреть на каждую жизненную ситуацию, как на отрезок лабиринта, где нужно найти едино верный выход. Жизнь – это набор ситуаций, связанных незримой нитью. Эту нить Ариадны, называемую на Востоке нитью необходимости, нужно поймать и сделать путеводной Для этого нужно найти смысловой центр каждой ситуации, ее квинтэссенцию. Есть некий вертикальный луч вечности, пересекающийся с горизонтальной энергией нашего житейского времени. Поэтому в каждом миге свое зерно необходимости. Динамическая медитативная практика с открытыми глазами выводит на его видение и чувствование. Такой выбор – и есть наилучший, и наша задача – в каждой ситуации отыскивать этот оптимум и реализовывать заложенную в нем необходимость.. Живя так, ты в каждый миг реализуешь весь свой потенциал.

В определенном смысле, этот путь «Узких Врат» подтверждается и многими западными исследованиями. В начале семидесятых годов был сформулирован так называемый закон Парето. Этот итальянский социолог анализировал работу корпораций и крупных фирм. И он установил, что двадцать процентов служащих выполняют восемьдесят процентов работы. И наоборот. Так же и в человеческой жизни примерно восемьдесят процентов нашего успеха зависит от двадцати процентов того, что мы делаем. Как эту статистику можно использовать? Можно и нужно постоянно задавать себе вопрос: где эти двадцать процентов, где главное, где решающее в нашей жизни? Практики, которые я предлагаю, помогают человеку увидеть это смысловое ядро. Для людей, находящихся на разных уровнях, используются разные практики. Но в принципе все традиции говорят об одном: о силе, о внимании, о полноте. Чтобы жить полной жизнью, нужна сила, а чтобы получить силу, нужно внимание. Мы живем в такое время, когда за нашим вниманием охотятся. И, если мы сами не сумеем или не захотим им распорядиться, найдутся те, кто будет использовать его в своих целях и отбирать у нас даже те немногие силы, которые есть. Отбирать в своих интересах, интересах политики или бизнеса.
Поэтому, чем практичнее мы настроены в решении обычных жизненных задач, тем важнее для нас умение выявить Сверхзадачу, высший, духовный смысл того, что мы делаем. Чтобы преуспеть в этом мире, мы должны быть ориентированы на что-то вовне. Великий археолог Генрих Шлиман с детства мечтал раскопать Трою. Он жил в очень благополучной, вполне состоятельной, но совсем не богатой семье. И6 конечно, у него никогда не нашлось бы денег на такие исследования, на то, чтобы организовать экспедиции. Шлиман занялся бизнесом, он сумел стать очень богатым человеком, заработать эти деньги. И, в результате, как раз в той фазе, когда подавляющее большинство людей осознало бы себя достигшими мирского успеха, и ощутило бы всю его пустоту, он взял да и потратил эти деньги – на то, чтобы раскопать Трою. И его успех обрел настоящий смысл. Вы мечтаете о полноте жизни, но тратите эту жизнь на то, чтобы добиться внешнего успеха. А какую Трою хотите раскопать вы?